этому договору Советский Союз арендовал на 30 лет полуостров Ханко с правом создания на нём военно-морской базы, прикрывающей морские подступы к Ленинграду. Обе стороны обязались воздерживаться от нападения и всякого участия в коалициях и союзах против стран договора.

В засекреченной стенограмме совещания Высшего Командного состава Красной Армии в апреле 1940 года, подводя итоги войны, Сталин сказал: «Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность – есть безопасность нашего Отечества».

Одним движением Сталин разрушил все планы врагов, так тщательно готовившиеся и скрываемые, спутал все карты западным стратегам.

Мирная передышка

После заключения мира с Финляндией наступило затишье.

Наступило потепление и в природе, снег стал постепенно таять, обнажая пятна копоти и масла на местах стоянок самолётов. Лётчики были в ореоле славы. Техники, облегчённо вздохнув, сказали:

– Наконец-то кончились муки.

Их руки были в ссадинах и синяках после неоднократных обморожений. Постепенно привыкали к мирной обстановке. Буранов и Безруков долго и с наслаждением мылись в бане, сходили в парикмахерскую, надели выходные тужурки, называемые банкетками.

– Ну что, Боря, надо ехать в отпуск, – сказал Егор.

– Это если отпустят, если что ещё не случится, – ответил Борис.

– Тебе даже не верится, что боевые действия закончились?

– Даже не верится.

– Давай лучше приберём комнату, если из отпуска привезём жён, пусть не знают о нашей службе ничего плохого.

– Надо сжечь всё рабочее, куртки, брюки ватные, валенки и рукавицы. Всё надо уничтожить, от них на километр пахнет бензином, никакая жена не согласится жить здесь.

Так и сделали. В печку круглую, что стояла в комнате, воткнули всё. Поднесли спичку, а пламя, как на зло, не появилось. Тогда облили керосином. Загорелось со взрывом, пламя выскочило из печки и опалило Егору руки, послышался не гул, а буквально рёв. Казалось, что печку разорвёт взрывом, ребята выскочили из комнаты. Пришли, когда всё стихло. Посмотрели на печку и удивились. Она стояла не чёрная, а пегая от сгоревшего лака, дым лез в глаза и горло. Открыли форточку и дверь.

– Куда поедешь? – спросил Борис.

– В Рузаевку к Любушке, потом к матери.

– А я в Пензу.

Оба получили проездные документы. Девятого апреля Егор был в Рузаевке, а 12 апреля стал днём бракосочетания Егора и Любы. Молодой жене рассказал об авиации, ничего не стал таить, рассказал, как идёт служба, что она не перспективна, не светит быстрым повышением.

– Пусть потом не раскаивается, что вышла замуж за техника, – решил Егор.

Они были счастливы, что нашли друг друга. В Районном Отделе народного образования, где работала Люба после окончания педагогического училища, их поздравили, выбор Любы одобрили. Она рассчиталась с работой, поехали к отцу Любы, Фёдору Макаровичу. В 1928 году он был репрессирован, как церковный служитель. В Сибирь его не сослали, так как вскоре его реабилитировали, и после смерти жены Татьяны Прокофьевны он жил в семье старшей дочери Евгении в селе Большие Березники.

Приехали ночью, в сенях и комнате было темно. Дверь открыла сестра, стала зажигать керосиновую лампу.

– Здравствуй, папаня! – сказала Люба, – я не одна, со мною муж.

Люба обняла его, Егор тоже подошёл, поздоровались.

На третий день все поехали в Соколов Гарт. Весна была в полном разгаре, снег сошёл, и появилась молодая травка, стали подсыхать после половодья дороги. Ехали на телеге долго. Картина встречи с матерью Егора была такая же. Мать не ожидала, что этот момент наступит так быстро. Родственники познакомились, у них было о чём поговорить, а молодые пошли в лес. Он пробуждался от зимней спячки, нежно распускались молодые листочки, показались подснежники. Было легко дышать, бегать, целоваться.

Отпуск незаметно и быстро подходил к концу. Встречались друзья по школе, тепло поздравляли.

Проводы за околицей были такие же, как раньше, только теперь не одного Егора, а с молодой женой. Время торопило, длительных стоянок не делали.

В Липово приехали почти одновременно с Борисом. Ему пришлось перейти в другую комнату. При встрече все поздравляли Егора, он же не совсем верил своему счастью, оно вначале так хрупко, может разрушиться от первой же неприятности. Молодожёнов пригласил к себе в гости сам командир 12-й КОИАЭ майор Денисов. Для Егора это было полной неожиданностью. Робко переступили порог просторной квартиры, гостей радушно встретила Надежда Марковна, супруга командира. Алексей Александрович души не чаял в своей супруге и называл её ласково «мамочка». Люба в этой обстановке казалась Егору маленькой девочкой, робкой и стеснительной. Командир стал расспрашивать её о жизни в Мордовии, она охотно отвечала. Тёплая обстановка, богатое застолье снимало напряжение молодожёнов. Выпили по маленькой рюмочке, и командир сказал:

– Больше вам не налью. Не положено.

Егор подумал, командир имеет в виду, что не положено командиру распивать с подчинёнными спиртное, но Надежда Марковна наедине с Любой объяснила, что молодожёнам пить нельзя, это может повредить потомству. Хозяева по-отечески пожелали молодым мира и согласия. Командир подарил примус, непомерно щедрый подарок того времени. Любе подарил красивую испанскую кофточку. На прощание он сказал:

– А я ваш земляк, моя родина – русское село Петровка Дубёнского района Мордовии.

От такого сообщения Любушка совсем осмелела, подошла к нему и поцеловала, как родного отца.

Егор стоял оробевший от счастья. Командир, видя его смущение, крепко пожал ему руку.

– Берегите друг друга, – душевно напутствовал молодых людей командир.

На всю жизнь Егор запомнил уроки доброты, справедливости, бережного отношения командира к своим подчинённым, и когда в конце службы ему довелось стать командиром воинской части, так же относился к своим подчинённым.

Никто в гарнизоне не узнал, что командир с Егором земляки, хвастать было не принято.

Надежда Марковна при встрече с Любой интересовалась их жизнью и успокаивалась, что всё хорошо.

Абдулах Мажидович Тхакумачев, Саша, тоже ездил в отпуск и женился. При возвращении из отпуска, ехал в пассажирском вагоне и рассказывал жене о жизни в гарнизоне. Юная кабардинка, очень красивая и стеснительная, всё время волновалась, ей казалось, что не сможет привыкнуть к военным и жизни в гарнизоне. Саша, увидев её страх, решил подшутить и с увлечением рассказывал:

– Всех привезённых жён знакомят со всем личным составом. Для этого выстроят всех перед зданием штаба, мужа и жену поставят перед строем и командир скажет: «Все видите жену Тхакумачева? Смотрите и запоминайте, а потом везде её пропускайте, куда бы она ни захотела пройти».

Горная кабардинка дрожала от страха от одной мысли, что ей надо будет стоять перед строем военных.