Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@gmail.com для удаления материала

<< Назад к книге

Книга "Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Витальевич Гронский", стр. 42


в коридорный конверт. Это, знаете, такая квадратная кабиночка, где можно только вокруг своей оси вертеться. И там держали меня очень долго. И я весь потом, помню, обливался по́том... от одного расстройства, от одного только этого события страшного. <...> (После вынесения приговора) меня вернули в ту камеру, откуда меня взяли. Меня там не узнали. Я был потрясенный страшно. Я не мог ни с кем говорить, и со мной истерика была. Ну, я помню, меня на носилках отнесли в тюремную больницу, там полежал несколько дней, потом пришел в себя... (у меня были) спазмы горла, я не мог ничего сказать от волнения...»

Человека с самого начала в тюрьме, а потом в лагере, часто раздевали, осматривали, унизительно «шмонали», проверяли, не спрятано ли что-то во рту, в заднем проходе, отбирали все личные вещи, вытаскивали резинки из белья. Люди переживали стыд, смущение, окончательно понимали, что имеют дело с садистами.

Во время следствия сотрудники применяли пытки и издевались над заключенными, женщин насиловали, могли на ночь поместить в камеру к уголовникам, чтобы на утро выбить из них признание. Самой распространенной пыткой было лишение сна. Заключенные не выдерживали унижения и пыток и нередко кончали или, по крайней мере, хотели покончить с собой.

Одна из участниц так описывала этап из московской тюрьмы к месту заключения:

«С вещами поехала я по этапу вместе с уголовниками, с селедкой, без воды... Единственной радостью для заключенных было помыться в бане в пересылочных тюрьмах. Этап был, наверное, труднее вот этих 8 месяцев (в тюрьме). Никакими словами это не опишешь! Это несравнимо ни с каким Освенцимом! Когда каждый день живешь с мечтою о смерти и думаешь: господи, хоть бы кто налетел, хоть бы кто пристрелил! Когда каждую минуту мечтаешь умереть любым способом. И все время хотелось умереть».

Другой участник рассказывал:

«(Едешь) в таком пассажирском вагоне. Ой, это ужасно, кошмар... иногда в туалет не попадешь, а если попадешь, то там — такое издевательство. Чтобы пойти и выполнить свою нужду, так надо на колени чуть не вставать, просить ради Бога. А тем более, среди этих стражей очень много садистов было. Им как-то по вкусу все это было. Это же страшные садисты!»

Работа в лагере была для большинства людей непосильно тяжелой. Они испытывали унижение от того, что не могли справиться с нормами, выбивались из сил, многие, особенно на лесоповалах, не выдерживали больше года, погибали от изнурения и голода.

Изнуряющий голод в лагере погружал людей в состояние регресса, когда все мысли и переживания вращались вокруг пайки, а еда становилась единственной ценностью. Воспоминание еще одного участника интервью:

«Когда живой человек, близкий человек вам пишет, а вы не в состоянии с ним общаться, это, конечно, нелегко было. И уже (становилось) как-то безразлично. Понимаете, видишь эту нищету, этот голод, холод, уже не до писем было. Слушайте, что может радовать? Если бы накормить меня, это было бы радостью. А когда вечно, понимаете, тебя одолевает голод, холод, нужда и грязь, и нечисти, и издевательства, самое главное, и моральное (унижение) такое, тут уже не до писем было. Слушайте, какие там письма, какие там родственники! Боже мой!»

Доходяги — истощенные от голода и работы люди, вместе с больными, попадали в больницу, умирали. Хоронили их, как правило, в ближайшем рву, за оградой лагеря, без могил и крестов.

Депортации

Еще одной формой репрессивной политики советской власти, начиная с 1918 года, были депортации народов. Насильственному переселению подвергались казаки, эстонцы, латыши, литовцы, поляки, финны, немцы, калмыки, ингуши, чеченцы, азербайджанцы и другие народы[136].

В частности, в мае 1944 года войсками НКВД была произведена депортация крымских татар. Депортируемым отводилось от нескольких минут до получаса на сборы, после чего их на грузовиках транспортировали к железнодорожным станциям. Оттуда эшелоны с конвоируемыми отправлялись к местам ссылки. По воспоминаниям очевидцев тех, кто сопротивлялся или не мог идти, иногда расстреливали на месте. В дороге ссыльных кормили редко и зачастую соленой пищей, после которой хотелось пить. В некоторых составах ссыльные получили еду в первый и в последний раз на второй неделе пути. Медицинского обслуживания не было. Умерших выносили из вагона и оставляли на станции, не давая хоронить[137].

Всего в 1930–1950-е гг. было депортировано от 6 до 6,4 млн. человек; во время транспортировки и в период нахождения в ссылке умерли не менее 1,2 млн. человек, то есть примерно каждый пятый[138].

Преследования интеллигенции

Гонения и различные формы давления на интеллигенцию на протяжении истории Советского государства принимали разные формы и начались практически сразу после прихода большевиков к власти. Самой мягкой формой воздействия была высылка из страны, но ей подвергались далеко не все, и эта практика за редким исключением прекратилась после 1930 года.

Первая крупная репрессивная акция большевиков против интеллигенции получила название «Философского парохода». Осенью 1922 года два немецких судна доставили из Петрограда в Штеттин более 160 человек, в основном, философов и университетских преподавателей. Акция была связана с тем, что в мае 1922 года Ленин предложил заменить применение смертной казни для активно выступающих против советской власти высылкой за границу. Л. Троцкий прокомментировал эту меру так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно»[139]. По всей видимости, это «великодушие» на фоне обычных карательных мер, применяемых большевиками, было связано с желанием продемонстрировать «человеческое лицо» советского режима и получить признание правительствами других стран.

После первых пароходов высылки интеллигенции за границу и в отдаленные районы страны продолжались. Высылаемым запрещалось брать с собой деньги и имущество — разрешалось взять с собой лишь две пары кальсон, две пары носков, пиджак, брюки, пальто, шляпу и две пары обуви.

Однако в 30-е годы репрессии против интеллигенции и независимой научной мысли приобрели намного более радикальные и жесткие формы. Приведу только некоторые примеры.

Так после высылки в 1929 году из СССР Троцкого, опекавшего психоанализ, стали проводиться гонения на это направление психологической мысли. Ниспровержение психоанализа началось в научных учреждениях и в учебных заведениях. В печати и на научных конференциях зазвучали призывы к самокритике и публичному отречению от «идеологически неверных взглядов». Ученые, обращавшиеся к психоанализу, были вынуждены признаваться в ошибках, раскаиваться в «политической близорукости», называть его антимарксистской, реакционной теорией, несовместимой с классовыми задачами советского общества.

В середине 30-х гг. началась политическая кампания по преследованию генетики. Классическую генетику стали публично называть

Читать книгу "Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Витальевич Гронский" - Андрей Витальевич Гронский бесплатно


0
0
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.


Knigi-Online.org » Политика » Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Витальевич Гронский
Внимание