он может повлиять на общеполитические представления сына, но была уверена, что Никита Иванович проследит, чтобы учителя и гувернеры сына ни в коем случае не вздумали вести с ним недозволенные разговоры.

Панин не очень-то старался привить сыну любовь к матери, а скорее наоборот – пытался с помощью их разделения решать свои задачи, предполагая при восхождении Павла на престол быть самым близким ему человеком и самым влиятельным в империи. Однако до этого времени он не дожил, скончавшись 30 марта 1783 года. Накануне, 28 марта, состоялась последняя встреча Павла и Никиты Ивановича. Наставник завещал питомцу непременные законы с разделением властей. Павел записал их разговор в «Рассуждениях 28 марта 1783 года».

По большому счету, Екатерина не знала своего сына. Однако он находился рядом с ней во время всех важных событий: при перевороте, при коронации, при учреждении комиссии для подготовки проекта Уложения. Все официальные мероприятия неизменно проходили при участии Павла.

Когда Екатерина в назидание подданным сделала себе прививку от оспы, вместе с ней привили и сына. Она всегда демонстрировала, что Павел неотделим от нее и является необходимым лицом при ее правлении. Но именно ее правлении.

Права Екатерины на престол были весьма сомнительны. По логике вещей, она должна была быть регентом при малолетнем императоре, а не императрицей.

Когда Павлу исполнилось 18 лет, Екатерина сама подыскала для него невесту: среднюю из трех принцесс Гессен-Дармштадтских. Звали ее Вильгельмина. После принятия православия ее стали звать Наталья Алексеевна.

По логике истории, женитьба цесаревича может быть чревата потрясениями трона, как это случилось с Петром Великим. Однако двор и иностранные послы весьма скептически относились к возможности такого развития ситуации. «У великого князя нет ни смелости, ни ума, чтобы идти против матери: слабость его характера равняется слабости его телосложения», «У великого князя не просто слабый характер – у него вообще нет характера», «Здоровье и нравственность великого князя испорчены вконец»[292], – считали они.

Однако при этом «он кроток, чрезвычайно учтив, предупредителен и веселого нрава. Под этою прекрасной наружностью скрывается душа превосходнейшая, самая честная и возвышенная, и вместе с тем самая чистая и невинная, которая знает зло только с отталкивающей его стороны и вообще сведуща о дурном только лишь насколько это нужно, чтобы вооружиться решимостью самому избегать его и не одобрять его в других»[293].

Спрашивается, так каким же образом этот чуть ли не ангел впоследствии превратился в общественном мнении в ужасного монстра, принесшего неисчислимые бедствия своим подданным?

Власть, с одной стороны, сильно меняет человека, с другой – колоссально меняется представление об этом человеке. Екатерина жила в жесткой парадигме, которая и подвигла ее на совершение переворота: власть или смерть. Накануне 18-летия цесаревича гвардия вновь стала задумываться о судьбах России.

К тому же то тут, то там появлялись самозванцы, выдававшие себя за спасшегося Петра III. Екатерина чувствовала, что народ приветствует ее более прохладно, когда она встречается с ним одна, а когда с сыном, то куда более царелюбиво.

Конечно, она не могла по доброй воле ввести в управление страной Павла. Он был знаменем всех недовольных, но настоящих вожаков среди них не было, и Екатерина могла вполне чувствовать себя в безопасности. Нельзя сказать, чтобы Екатерина была врагом своего сына. Просто она была императрицей, а он – ее наследником, но когда-то в отдаленном будущем. Если доверить сыну хоть часть государственного управления, вокруг него тут же соберутся разного рода карьеристы-оппозиционеры и доведут страну до двоевластия, – считала она.

Павел был очевидцем событий 1762 года. Его привезли из Гатчины сразу после переворота, он видел, как на царство возводили его мать. Отца он практически не знал. По малолетству соотнести эти события со смертью родителя он не мог. Но повзрослев – стал соотносить.

Павел стал задумываться над своим жизненным предназначением. Понимая, что может так и не стать императором, он стремился совершить что-нибудь великое. В 1774 году он написал сочинение «Рассуждение о государстве вообще относительно числа войск, потребного для защиты оного, и касательно обороны всех пределов». В нем он предлагал отказаться от завоевания новых земель, прекратить войны и не начинать новых, обустроить войско для обороны, а не для наступления, создать воинские поселения, «предписать всем, начиная от фельдмаршала, кончая рядовым, все то, что должно им делать; тогда можно будет с них взыскивать, если что-нибудь будет упущено»[294].

Прочитав сочинение, Екатерина только усмехнулась этим прекраснодушным мечтаниям. Греческий проект был еще в самом начале, Крым еще не был завоеван. В ответ на отказ императрицы рассматривать его предложения он, конечно, обиделся, поскольку понял, что ему отведено место даже не статиста, а декорации. Тем не менее он оставался верным подданным своей матери и безукоризненно подчинялся ее повелениям.

Наталья Алексеевна отличалась редким мотовством и свободой нравов. Чуть ли не сразу завела себе фаворита – графа Андрея Разумовского. Павел полюбил жену еще до того, как ее увидел, полностью ей доверял и стремился угождать во всем. Наталья же «была управляема графом Разумовским, который, в свою очередь, получал наставления от посланников бурбонских домов… И если бы смерть не прекратила ее деятельности, между ею и Екатериною, вероятно, возникла бы борьба»[295]. Так что потрясение трона теоретически могло случиться, но благодаря не Павлу, а его жене.

Наталья Алексеевна скончалась родами 15 апреля 1776 года. Траур не объявлялся, ее тихо похоронили в Александро-Невской лавре. Павел, ознакомленный Екатериной с неопровержимыми доказательствами ее измены, на погребении жены не присутствовал.

В это время в Петербурге находился брат прусского короля Фридриха, и Екатерина попросила его срочно подыскать Павлу новую жену. Процесс производства наследников престола не мог затормозиться.

Тут же всплыла кандидатура Софии Доротеи Августы Луизы – внучатой племянницы Фридриха. Это был уже второй заход: в 1772 году ее кандидатура была отвергнута по малолетству. Однако принцесса уже была помолвлена с принцем Людвигом – родным братом Натальи Алексеевны. Помолвку пришлось срочно расстроить.

Павел Петрович и София Доротея встретились первый раз в Берлине 10 июля. «Как и следовало ожидать, та, которую назначали ему в супруги, полюбилась великому князю, очарованному ее красотою и грациею, и который, сверх того, был восхищен почестями, окружавшими его во владениях Фридриха, и к которым он не был приучен на родине»[296].

26 сентября 1776 года их высочества Павел Петрович и его невеста, принявшая православие и ставшая Марией Федоровной, были обвенчаны.

Время шло. Ничего с точки зрения участия Павла в делах государства не менялось. В 1787 году он собрался на новую турецкую войну. Екатерина была против, понимая, что он будет только