Хусейн терял не только бедуинское войско, но и стратегическое управление восстанием. Контроль над ситуацией постепенно переходил к генералу Гилберту Фолкингэму Клейтону – главе ближневосточной военной разведки. Клейтон почти постоянно находился в Египте. Он руководил Арабским бюро, которое координировало британскую политику в регионе.

Арабское бюро открылось в Каире весной 1916 года и собрало под своей крышей удивительных людей – писателей, путешественников, историков. Первым заместителем Клейтона являлся археолог Дэвид Джордж Хогарт. Каждый член бюро имел определенную сферу деятельности. Томас Эдвард Лоуренс воевал. Гертруда Белл налаживала отношения с шейхами и составляла карты. Джордж Амброс Ллойд проводил экономические исследования. Среди прочих важных сотрудников были дипломат Кинахан Корнуоллис, полковник разведки Обри Герберт и банкир Уильям Ормсби-Гор. Работа в бюро стала для них трамплином в историю – так, Белл получила от арабов почетные прозвища «Королева пустыни» и «Мать Ирака», а Герберту дважды предлагали трон Албании.

Лоуренс же превратился в легенду арабского восстания – которое, едва начавшись, уже переживало серьезный кризис. К октябрю 1916 года турки перехватили военную инициативу. Хусейн обращался за поддержкой лишь к нескольким бедуинским племенам – причем их участие в мятеже оплачивалось британцами.

Лейтенант пришел к выводу, что руководство восстанием надо сосредоточить в руках Фейсала – самого активного из сыновей Хусейна. «Я с первого взгляда почувствовал, что этот человек может стать лидером Аравии», – впоследствии писал Лоуренс. Он знал, что Фейсал не идеален – но его братья выглядели гораздо хуже. Старший, Али, был слаб здоровьем, Зейд – очень молод (ему едва исполнилось 18 лет), а Абдалла показался Лоуренсу «слишком хитрым».

В ноябре 1916 года офицер (уже в звании полковника) был назначен ответственным за контакты с арабами. Он блестяще выполнял свою работу. Лоуренс продемонстрировал уникальную способность выстраивать рабочие отношения с Хашимитами – и, кроме того, улаживал разногласия между ними и англичанами.

Ключевое тактическое решение Лоуренса состояло в том, чтобы избегать прямого столкновения с врагом, используя главное преимущество арабов – мобильность. Бедуины совершали налеты на турецкие отряды, кружили возле них – и моментально рассеивались, когда те открывали массированный огонь. Вражеские гарнизоны «запирали» в крепостях – так случилось, например, с Мединой. Сыновья шарифа перекрыли подступы к ней: Абдалла – с востока, Али – с юга, а Фейсал – с севера. Священный город был зажат в тиски и отрезан от мира. Восстание распространялось вдоль побережья Красного моря – и вскоре Медина оказалась в тылу у Хашимитов.

Осада Медины длилась с июня 1916 года по январь 1919 года. Гарнизон редел от голода и болезней, но комендант Омер Фахреддин-паша отказывался сдаваться. Город пал лишь спустя полтора года, когда упрямого полководца арестовали собственные подчиненные. Они просто хотели жить – особенно после того, как Первая мировая война давно закончилась.

Ситуация в Медине подтверждала, что на Ближнем Востоке неприемлемы европейские военные модели – поэтому Лоуренс предложил арабам комплекс их же традиционных способов борьбы с неприятелем. Бедуины практиковали вооруженные набеги еще до возникновения ислама – и офицер полагал, что стихийные нападения на турок будут эффективными. Внедрять западную дисциплину среди кочевников было бессмысленно. Если им что-то не нравилось, они садились на лошадей и верблюдов – и уезжали прочь.

Олицетворением мятежа стал Фейсал. Это было очень важно – ведь сыновья Хусейна провели детство и юность в Стамбуле. Суровые бедуины считали Хашимитов неженками, привыкшими к комфорту, – и относились к ним презрительно. Шариф прекрасно осознавал опасность такой репутации для своих отпрысков. Еще в 1908 году он настоял на том, чтобы Али, Абдалла, Фейсал и Зейд вернулись к истокам, – и отправил их жить в пустыню, к кочевым племенам.

Сыновья беспрекословно подчинились воле Хусейна. Однако вследствие воспитания они были изолированы от сверстников-бедуинов. Молодые Хашимиты остались в одиночестве – все вместе и каждый сам по себе. По замечанию Лоуренса, «у них не было ни родины, ни настоящих друзей; и никто из них не открывался остальным или, тем более, отцу, которого все они боялись». Так продолжалось до тех пор, пока возмужавшие юноши не проявили лидерские и воинские качества, добившись уважения бедуинов. Фейсал – живой символ бунта – был не просто одним из сыновей шарифа. Он был первым среди равных.

В декабре 1916 года восстание уже не казалось безнадежным. Турок вытеснили из Хиджаза – и битва за Аравию переросла в битву за Ближний Восток. Хашимитам удалось объединить ряд бедуинских племен и заручиться их поддержкой. У арабского национализма появился образованный и энергичный лидер – Фейсал, который сотрудничал с Западом. Но в конце 1916 года изменился состав британских политиков, которые имели дело с Хашимитами. Макмагон – партнер Хусейна по переписке – вышел в отставку. Должность премьер-министра занял Дэвид Ллойд Джордж. Эдуарда Грея на посту министра иностранных дел сменил Артур Бальфур.

Глава 3

От декларации до оккупации

Ни один человек не знает, что он приобретет завтра.

Коран (31:34)

Ллойд Джордж понял, что на Ближнем Востоке можно добиться легких побед. Он осознал это в разгар Первой мировой войны, когда Европа пережила бойню во Фландрии, три битвы при Артуа и девять – при Изонцо; когда едва закончилась Верденская мясорубка. Количество павших исчислялось сотнями тысяч. По мнению Ллойд Джорджа, для Запада это был тупик. Кровавый тупик.

На Ближнем Востоке ничего подобного не происходило. Здесь, в отличие от европейских фронтов, попросту не сталкивались такие огромные армии.[17] Терпение и упорство помогали Великобритании достигать своих целей – так, в марте 1917 года после двух лет борьбы англичане заняли Багдад. Пока чиновники разрабатывали схемы послевоенного управления Месопотамией, правительство размышляло, надо ли помочь сионистскому движению[18] и выступить за создание еврейского государства в Палестине. Артур Бальфур давно дружил с влиятельным сионистом Хаимом Вейцманом. С подачи министра иностранных дел к осени 1917 года все политические силы Великобритании согласились с принятием документа, известного как декларация Бальфура. Такое единодушие объясняется просто: поддержка сионизма позволяла Лондону получить контроль над Палестиной – и, значит, расширить сферу своего влияния на Ближнем Востоке.

Сообщение о декларации Бальфура (которое, кстати, было опубликовано в том же номере газеты «The Times», что и сообщение об Октябрьской революции в России) не вызвало абсолютно никакой реакции со стороны Хусейна. Король Хиджаза верил, что по окончании войны традиционное англо-французское соперничество восстановится и Великобритания поддержит арабов.

Военная ситуация на Ближнем Востоке складывалась благоприятно для Лондона. 9 декабря 1917 года командующий британскими войсками в регионе генерал Эдмунд Алленби выбил турок из Иерусалима – и стал первым за несколько столетий христианином, овладевшим городом. Осенью 1918 года английская армия с австралийской кавалерией в авангарде начала стремительное наступление в Леванте. Арабские отряды Фейсала ураганом пронеслись по долине Иордана и вырезали уцелевшие турецкие гарнизоны. 30 сентября пал Дамаск. Лоуренс попросил австралийского генерала Генри Джорджа Шовеля позволить Хашимиту войти в город первым. После того, как сын короля Хусейна триумфально въехал в Дамаск, об арабском восстании заговорил весь западный мир.

Вскоре выяснилось, что Хашимит хочет управлять Сирией – хотя она должна была перейти под французский контроль. Но Фейсал руководствовался логикой завоевателя и намеревался получить то, что захватил, – тем более что Сирия представляла собой желанную и богатую добычу.

30 сентября 1918 года союзники разделили Левант на три оккупационные зоны. Средиземноморское побережье Ливана и Сирии контролировали французы, Палестину – англичане, а внутренняя часть Сирии находилась в совместном ведении англичан и арабов. Реальную власть над всеми зонами осуществлял Алленби. Генерал командовал примерно миллионом – поэтому ни французы, ни Фейсал не могли ничего сделать без его согласия.

Первый инцидент произошел уже в октябре. Турецкое сопротивление в Ливане рухнуло, и армия Фейсала ринулась из Дамаска в Бейрут. Французы рассвирепели. Алленби вынудил принца покинуть Ливан – но тот злобно пообещал вернуться. Хашимит был убежден, что разделение на оккупационные зоны носит временный характер и будет пересмотрено на международной конференции. Сразу после того, как Фейсал вернулся в Дамаск, Бейрут заняли французы.

Впрочем, проблемы Фейсала только начинались. Сирия сильно пострадала от войны. Христиане были категорически против того, чтобы ими правила