От кончиков пальцев ног до волосков на макушке, от шрама на лбу до глубинных детских страхов. Прими все качества, все до единого, не закрывая глаз на слабости и недостатки. Научись жить с ним, открывая новые грани, преодолевая страхи, позволяй проявлять себя, разрешай быть слабым и искренним. А потом слейся с ним и будь цельным. Познавай мир – внутренний и окружающий, перестань отталкивать других людей. Знакомься, влюбляйся, пробуй, дыши, чувствуй, радуйся. Разреши себе жить…

Вот тогда, белый, все изменится».

Подул легкий ветер, вернув меня из далеких глубин в реальный мир. Послышались шаркающие шаги монаха. Он подошел ближе и сказал:

– Теперь можешь открыть глаза.

Я разомкнул веки, огляделся, все оставалось на прежних местах, где-то вдалеке пели птицы, в теле ощущалась приятная вибрация. Монах забрал палочку, вложил мне за уши розовые цветы и налил в ладони воды.

– Пей ее, эта вода с вулкана Агунг.

Я выпил. Затем он помазал водой мой лоб и приложил к нему несколько крупиц риса. После чего посмотрел мне прямо в глаза и расплылся в лучезарной улыбке.

Я оставил какие-то деньги на пожертвование и направился к выходу. Каждый шаг был легким и свободным, будто с моих ног упали оковы. У ворот храма я пожал монаху руку с серебряными кольцами и длинным ногтем на мизинце. Он положил ладонь на мое плечо, снова посмотрел в глаза, будто бы в чем-то удостоверился, и опять улыбнулся улыбкой, которая излучала свет, тепло, мудрость и силу. Я поблагодарил его и направился вниз по лестнице, ощущая странные, но приятные чувства внутри себя.

Спускаясь, я размышлял. Только теперь я осознал, что вслух монах произнес всего пару слов, и то на английском языке с жутким акцентом, а все остальное время молчал.

Но я будто бы слышал его голос, видел его жесты и все прекрасно понимал. Мы общались на своем невербальном языке. Невероятно.

Я все вспоминал тот голос, который был мне до боли знаком. И потом вдруг осознал. Ведь это был мой собственный внутренний голос. Который я наконец услышал. Но благодаря чему или кому?

Неизвестно, что для каждого из нас станет катализатором для встречи с внутренним собой. Да я и не хотел об этом рассуждать, я знал лишь, что эта встреча помогла мне ответить на некоторые вопросы, а та фраза застыла в памяти: «Отпусти все, белый».

– Ну как? – спросила Катя, встречая нас у выхода.

Только тогда я заметил, что со мной все это время была Юля.

– Мощно, – ответил я.

Юля согласилась и вновь погрузилась в задумчивое молчание.

Было видно, что у нее внутри тоже происходили важные события.

Идя из храмового комплекса назад к стоянке, мы молчали, пребывая в своих мыслях. Медовое солнце появилось в узкой полоске между свинцовыми тучами и линией горизонта, разливая теплый свет. На стоянке возле наших байков кружились улыбчивые индонезийки, предлагающие наивным туристам купить серенданги (кусок ткани наподобие юбки), которые уже включены в билет и на входе даются бесплатно. «Просветление – это, конечно, хорошо, но и про жизненные реалии забывать не стоит!» Задумчивые, умиротворенные и счастливые, мы сели на байки и с ревом моторов отправились к новым местам.

День 43

Распахнулись деревянные ворота гостевого дома, и мы заехали в кемп-лагерь. Здесь была своя атмосфера. Русские серферы разговаривали и слушали музыку, лениво развалившись на стульях и в шезлонгах. Красочные доски для серфинга блестели на солнце. Знакомая речь раздавалась повсюду.

– Я уже и забыл, каково это, когда все вокруг разговаривают на твоем языке, – сказал я девчонкам.

Это место для Кати и Юли было символично. Именно здесь они когда-то познакомились, и отсюда начали совместное путешествие. А сейчас их пути расходились. Катя отправлялась на остров Нуса Пенида, а мы с Юлей решили вернуться в уже знакомый хостел в Убуд. Трио «Джули, Кэти и Стэс» распадалось. В груди появилась легкая грусть. Меня всегда удивляло, как в путешествиях за довольно короткое время совершенно чужие люди становятся родными. Яркие эмоции и тягости, пережитые вместе, роднят.

Мы тепло простились с Катей, передав ее в надежные руки бородатого парня. Юля оставила свой байк, пересела ко мне, и новая дорога повела нас к уже знакомым местам.

Шум мотора, мелькающие деревушки по обочинам, храмы и рисовые поля, ало-оранжевое закатное небо, черные силуэты пальм на горизонте и дорога, кажущаяся бесконечной.

В зеленый Убуд мы прибыли с радостным чувством, будто приехали домой. В знакомом магазине на углу купили продуктов и заселились в хостел.

21:10. Хостел Nguhar. Район Убуда

Блюдо из вареной картошки в мундире и жареной курицы появилось на круглом столе. Я чуть не прослезился от сантиментов. Для человека, который сорок три дня ел рис, картошка в мундире и жареная курица представлялись чуть ли не деликатесом. Жадно поедая ужин, я чувствовал, как дофамин буквально литрами вбрасывается в мою кровь.

Старая подвесная лампа освещала стол теплым светом, где-то рядом пели сверчки, вдалеке стучали ритуальные барабаны, мы с Юлей разговаривали о пустом и о важном.

В своих путешествиях я встречал множество интересных людей разных возрастов, национальностей, идеологий, и всех их объединяло одно – поиск. Будь то Стас из Новосибирска, которого уволили с работы, Настя из Новороссийска, решившая оставить свою профессию, чилийский депутат Себастьян, путешествующий уже полгода, мексиканский гитарист Дамьян, имеющий лишь гитару, взрослая пара из Санкт-Петербурга – Николай и Лариса – со своей взрослой картиной мира, веселый немец с мечтой проехаться по всей Транссибирской магистрали, испанская пара с маршрутом кругосветки и многие другие. Все они чего-то искали. И у меня всегда вызывала большой интерес эта тема поиска.

Я спросил Юлю:

– Вот зачем люди, хотя бы взять тех, кто сейчас живет с нами в этом хостеле, путешествуют? Для чего им это?

– Для новых впечатлений, наверное, – ответила она.

– А зачем ты путешествуешь?

Юля замялась, вздохнула и ответила:

– Здесь тепло и красиво, фрукты, серфинг, океан. Не знаю, как они, но я в путешествиях чувствую себя живой, поэтому и не сижу на месте.

– А дома не так?

– В Саратове? – саркастически ответила она.

Мы засмеялись. Она продолжила:

– Я вот только представлю, что вдруг окажусь сейчас в сером, холодном, хмуром Саратове, как у меня по телу бежит дрожь. И вообще, я боюсь, что однажды вернусь туда и погрязну в этой серости. А потом уже не смогу из нее выбраться, как многие жители больших городов.