class="p1">Всю дорогу от скуки незаметно рассматривая Анни, Эмма невольно сравнила себя с ней. И в очередной раз достав зеркало, будто для того, чтобы поправить выбившийся из убора локон, Эмма внимательно смотрела на свои карие глаза, длинный, как ей казалось, нос, и непослушные густые белоснежные волосы, обычно плавными линиями спадающие до талии. Но сейчас они были надежно спрятаны под эскофьон, массивный головной убор из шерсти, который безумно раздражал, и от которого болела голова и уставала шея.

Перед поездкой компаньонка под грозный взгляд дяди настойчиво заставила его надеть, объяснив, что ее Милости не следует появляться в столичном обществе без него, это будет неуважением к хозяину замка. Эмма естественно стала сопротивляться, поскольку в нем, да еще в закрытом платье, словно грубая мешковина повисшем на ней (тоже заботливо приготовленное новой компаньонкой для поездки в столицу) она была похожа на уродливое существо из ночных кошмаров, и уж точно не на невесту самого завидного жениха государства. Но увидев испепеляющий взгляд дядюшки, и в очередной раз посетовав на судьбу, из-за которой барон Престон был вынужден покинуть на несколько дней свое поместье, поручив брату отправить любимую дочь в Гростон на помолвку, Эмма прикусила губу и, сделав вид, что полностью подчинилась, тайком попросила Клариту выбросить новые наряды из сундуков, а вместо них положить те туалеты, которые изначально были заготовлены.

Кларита с радостью выполнила ее просьбу, и уже на первой остановке Эмма переоделась в нежное темно синее платье из аравийского шелка, струящееся волнами и кокетливо подчеркивающее талию и бедра девушки. Всю картину портил безобразный головной убор. Но на постоялом дворе достать новые уборы не было возможности, а ехать с распущенными волосами было верхом бесстыдства. Просить же компаньонку сделать прическу, достойную невесты графа, Эмма не рискнула, помня ее возмущенный визг, когда та увидела, что Эмма не послушалась и переоделась. При этом сама Анни была одета в ярко красное платье, глядя на которое начинали болеть глаза от слишком насыщенного цвета, с открытыми плечами и беззастенчиво глубоким вырезом, из которого на каждой кочке то и дело норовили выскочить ее упругие груди, словно два круглых яблока приподнимающие платье.

Эмма никогда не считала себя дурнушкой. Однако ее внешность была далека от эталонов женской красоты, воспеваемых в их государстве. Слегка загорелая кожа (Эмма предпочитала ходить в открытых нарядах, учитывая изматывающую жару летом), обычная женская талия, не испорченная перетягиваниями корсетами (которые Эмма тоже категорически отвергала, считая их бессмысленными в их глуши), но из-за этого недостаточно тонкая, округлые бедра – все это в совокупности с длинными белыми волосами и светящимися озорными глазами очаровывало. Даже в глуши Эмма не была обделена мужским вниманием.

Но на фоне сидящей напротив компаньонки, Эмма казалась ее блеклой тенью, и только врожденное упрямство и сила воли не позволяли ей захандрить и показать свою тревожность перед предстоящей встречей с графом.

- Анни, о чем ты задумалась? – обманчиво проникновенным голосом спросила Эмма.

Несмотря на свой юный возраст - девятнадцать лет, она не была наивной девицей и умела отличить наигранную заботу от искренних чувств. В 16 лет прочитав все книги из библиотеки отца, взамен необдуманных трат на новые наряды и женские штучки, она просила отца покупать новые книги. И он ни разу ей не отказал, всячески поощряя увлечение дочери, возможно из-за угрызения совести, что не может организовать дочерям светских увлечений, как в крупных городах. Сколько раз брат уговаривал его отправить дочерей к их тетке в столицу, мол молодым девицам пойдет на пользу веселая и беззаботная столичная жизнь, но барон Престон каждый раз отказывал. Рано потеряв жену, и так и не женившись во второй раз, он старался дать своим дочерям достойное воспитание, и опасался, что без поддержки матери, столица их сломает и испортит.

А новые знания манили Эмму как путеводная звезда. С большим трудом дождавшись, когда старшая сестра заснет, она доставала припрятанную свечу и продолжала страница за страницей перечитывать любовные романы, погружаюсь в мир искусного флирта и страстной любви, томно вздыхая и переживая за главных героев. Эмма и по утрам предпочитала укрываться с ногами в высоком мягком бархатном кресле в малой гостиной и зачитываться книгами. Но то были азы управления, история государства, правила этикета и тому подобное. А вот любовные истории, которые изредка удавалось ей инкогнито купить в ближайшем городке, она тщательно прятала даже от сестры, краснея и смущаясь всякий раз от своей маленькой тайны.

- Госпожа, прошу меня простить. – тонким голоском нараспев прощебетала компаньонка. – Длинная дорога так утомила, надеюсь, к вечеру мы уже прибудем в Гростон, и Его сиятельство граф Моранийский встретит вас с подобающим вашему положению гостеприимством.

И хотя голос Анни звучал мило и вежливо, в последних словах Эмма почувствовала ехидство и успела заметить злость, на мгновение исказившую кукольное личико компаньонки. Плохое предчувствие растеклось по венам. Эмми и сама понимала, что предстоящая помолвка – настоящий мезальянс для их консервативного общества. Где это видано, чтобы граф - наследник рода Маркиза Стенли Моранийского, красивый молодой юноша и вожделенная мечта незамужних графинь и маркиз, женился на младшей дочери барона. Но отец был настойчив и успокаивал, что сам Маркиз одобрил ее союз с сыном.

Сколько раз Эмма и ее старшая сестра – Луиза, пытались выпытать у батюшки причину этого брака, строя предположения одно ужаснее другого, но отец героически молчал. А слухи, так быстро распространяемые в обществе, из недостатков отмечали лишь характер молодого графа – яркого прожигателя жизни, легкомысленного повесы, и главного распутника столицы, уступающего своими похождениями только своему другу - графу Бреннону. Но несмотря на всего его недостатки, лорды и леди с большим уважением относились к нему, заискивали и всячески пытались завести с ним дружбу, помня что благосостояние его отца превышает доходы всех герцогств вместе взятых, и что сам Император благоволит его роду.

- Ммм, Анни, надеюсь, дядюшка сообщил тебе, что после объявления помолвки я останусь в замке своего будущего мужа до свадьбы, а ты возвращаешься обратно в наше поместье?

Анни в растерянности захлопала глазами, но быстро взяла себя в руки, и еле сдерживая раздражение в голосе, ответила:

- Его милость сэр Брик Престон был крайне заботлив и оплатил мое пребывание рядом с вами до вашей первой брачной ночи, чтобы я могла своими напутствиями помочь вам не опозориться перед супругом и с честью выдержать свои обязанности на супружеском ложе.

Услышав эти слова щеки