забирает из моих ослабевших пальцев чашку с дьявольским пойлом и ставит ее на стол.

— Вот эту, — Андрей щелкает ремнем. — На твоем месте, я бы постарался быть убедительной в своем раскаянии.

Черт!

Это кошмарно! Это абъюз! Харрасмент! Рэд флаг!

Но у меня выделяется смазка.

— Я не стану… — хриплю я, ерзая на месте, но голос меня подводит.

И взгляд, который я не могу отвести от ширинки.

— Плохо. Значит, возвращаемся к нашим урокам. Я жду.

И опять эти интонации. Бархат и сталь. Невозможно ослушаться. Я, наверное, потенциальная нижняя, или как там это называется...

Сглотнув, я протягиваю руку. Сама расстегиваю пуговицу и молнию. Тяну вниз белье Градова и обхватываю горячий гладкий ствол, который твердеет в моих руках.

Опустив ресницы, прижимаюсь к нему губами.

— На меня смотри, — зло приказывает Андрей.

Я поднимаю глаза и пропадаю.

Мой покорный взгляд говорит Градову все.

С этой секунды я снова превращаюсь в безвольное тело, полное похоти.

И даже не задумываюсь о том, что дверь не заперта на замок, когда, позволив мне проявить усердие, Андрей ставит меня ноги и, уложив грудью на стол, жарит меня до всхлипов и повторных клятв, что я всегда, только пожалуйста.

— Вы приняты, золотой работник, — кончая, радует меня босс.

P.S

Шесть месяцев спустя

— Зимина! — слышу я голос, вызывающий искреннее отвращение.

Как хорошо было, пока я его не слышала.

Я так-то уже не Зимина, но оборачиваюсь.

— Чего тебе? — спрашиваю Стаса неласково.

— Ну что? Поимел тебя Градов и не стал уговаривать, чтоб ты осталась? А ты думала, ноги раздвинешь и сразу в дамки?

Это было бы очень обидно, если бы не было таким смешным.

Ноги мне пришлось и приходится раздвигать с завидной регулярностью. Темперамент мужа никуда не делся, но я втянулась, и пощады прошу уже реже. К тому же сейчас он стал осторожнее, когда возникли некие подозрения.

— Это тебя так бесит, что тебе в рожу дали? — вспоминаю я, о чем обмолвился Андрей.

— Из-за тебя, тварина, меня понизили.

Как приятно слышать. Даже не думала, что я такая злопамятная.

— Я рассказал родителям, кого они хотели принять в семью: шлюху, только о сексе и думающую. Тебя ни один приличный мужик не возьмет…

У меня вырывается хихиканье.

Градов на мне женился, только когда окончательно развратил. Правда, времени ему потребовалось немного. Я оказалась способной ученицей.

— Таня! Ты почему опять трубку не берешь? — я оглядываюсь на Андрея.

Черт, я в консультации звук вырубила. И все это время автомобильный клаксон предназначался именно мне.

— Я сейчас! — кричу я.

— Ты знаешь, — снова поворачиваюсь к застывшему с выпученными глазами Казанцеву. — Ты за меня не переживай. А родителям привет. Я им очень сочувствую. Такие порядочные люди, а единственный сын — гандон.

И гордо ухожу к поджидающей меня машине.

— Зачем ты с ним разговаривала? — хмурится Андрей.

— Просто так.

— Он хамил?

Соблазн сказать правду был велик, но сегодня у меня особенный день, так что я могу позволить себе быть благородной.

— Нет, — улыбаюсь я.

Градов оставляет в покое персону бывшего.

— Ну, что сказали?

— Скажу, если ты повторишь то, что произнес, когда делал предложение! — требую я порцию нежностей, хоть и своеобразных.

— Я лоханулся один раз, а ты все забыть не можешь, — ворчит Андрей. — Может, я лучше сделаю то, что тогда делал?

Звучит заманчиво. В тот самый момент, он в меня входил, но слова мне нужны сейчас намного больше.

— Говори! — я теперь бываю очень храбрая и уверенная в себе, да.

— Зацепила меня, зараза, — несчастно повторяет Градов, выученную назубок фразу. — Влезла в самое сердце. Выходи за меня замуж, а то затрахаю. Люблю.

Мой счастливый смех льется из окон нашей машины, привлекая внимание прохожих.

— Ну? — давит он.

Делаю многозначительную паузу.

— Два месяца. Скоро ты будешь папой.

Андрей выдыхает так долго, будто не дышал все это время.

— Я готов еще раз позвать тебя замуж, котенок. Но мы обойдемся повторным предложением, — отвечает он, заводя машину.

Ничего. Мы еще научим его правильно признаваться и сделаем из босса человека.