из его фантазий. Не страшно, главное, внушить Итану, что это именно наш университет.

Стоя возле доски, я наблюдала, как студенты проходили на места. Я пыталась разглядеть их лица, всмотреться хоть в какую-нибудь черту, но все они казались одинаковыми и какими-то нечеткими, расплывчатыми. Возможно, это образы наших одногруппников, которых Итан никогда в глаза не видел. Наконец, в аудиторию зашел и сам Итан. Как обычно, он сел на первый ряд. К нему присоединилась девушка. Я подошла к ним, устроилась рядом и пыталась вслушаться в разговор. Параллельно в подсознание Итана внушала чувство волнения и небольшой тревоги, предполагая, что он заговорит с девушкой о том, что его будет волновать, и заставила саму девушку переживать.

— Мне кажется, что должно что-то произойти, — произнесла она по предугаданному сценарию.

— Да, что-то случится, — Итан повернул голову в сторону девушки, — главное, ты будь осторожна и сразу беги. Не хочу, чтобы ты пострадала.

— А как же ты? Я должна тебе помочь.

— Ты и так постоянно помогаешь, — Итан очень тепло и как-то ласково улыбнулся, но тут же улыбка сползла с лица, сменяясь тревожным выражением, — но в этом деле помогать мне опасно. Ему нужен лишь я и Артур.

— Но как же все, что уже случилось? Итан, я наблюдаю и все вижу, — голос девушки казался мне очень знакомым, и я не сразу поняла, что это…

— Марта, прошу тебя, не нужно, не лезь в это.

Марта! Да это же я! Он говорит со мной! Я даже и подумать не могла, что, внушая мысли об университете, поселю в его сон еще и себя. Пребывая в удивлении, я попыталась всмотреться в девушку. Всегда было любопытно, какой Итан меня представлял. Но разглядеть не получалось: лицо никак не фокусировалось, и взгляд будто проходил сквозь него. Никогда с таким не сталкивалась.

С одной стороны, мне стало до безумия приятно, что при мыслях об университете в подсознании Итана тут же возникла я. Наверно, он действительно мало с кем общался. С другой стороны, это сулило определенные неудобства, потому что Марта из сна привлекала больше внимания, чем я (надо же, звучит, как ревность к самой себе), соответственно, мне с ним поговорить будет труднее. Вариант продолжать подслушивать их разговоры не казался мне чем-то действенным, ведь они могут ходит вокруг да около и ни к чему не прийти. Я должна сама говорить с Итаном. Прости, вторая я, но тебе придется уйти.

Я пропустила Итану через подсознание мысль, что та Марта его послушала и решила уйти вообще, после чего девушка встала и вышла из кабинета. Я же пододвинулась ближе к Итану.

— Как она тебе? — я не смогла унять любопытство. Правда же, интересно.

— Я рад, что мы познакомились, — он улыбнулся, — Марта хорошая и старается мне помогать. Возможно, ей просто меня жалко, хотя жалость лишь бередит душу. Но мне приятно ее внимание. Как же хочется вновь стать обычным, зрячим. Хочу увидеть ее, — Итан взглянул на меня, — как вижу тебя.

Наши глаза встретились, и я вздрогнула. Его слова тронули до глубины души. «Вот она — я! Ты видишь меня! Я и есть Марта!» — хотелось воодушевленно сказать ему и понаблюдать за реакцией. Но нельзя себя выдавать. Не сейчас.

— Думаю, она тоже этого хотела бы, — робко произнесла я.

В полете мечтаний не сразу пришло осознание, что я очень отличалась от всех присутствующих в кабинете. Если остальных Итан видел просто через образы, то меня он видел такую, какая я есть. Онейромагам не скрыть себя полностью, их образ остается в подсознании, особенно если приходить в сон к одному человеку несколько раз. Некоторые умеют применять иллюзию, но это требует больших усилий, а я так еще не умела. Хорошо, что голос хоть могла немного изменять. Но что-то мне подсказывало, что след в голове Итана после третьего сна я оставлю точно.

— А что такого должно случиться?

«Итан, расскажи. Мне можно доверять. Я друг. А тебе сейчас страшно. Ты должен поделиться».

Глаза Итана начали бегать от одной точки к другой, не фокусируясь на чем-то конкретном. Он заметно волновался.

— Он придет. Он вот-вот придет, я чувствую, — лихорадочно забормотал Итан, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, — не знаю, откуда и когда, но точно придет. А я так и не смог предупредить. Я так и не смог узнать, как он это сделал и как мне снова стать нормальным.

— Ты о потери зрения? Кто с тобой сделал это?

Напряжение росло, тревога повышалась с бешеной скоростью. Только бы удержать сон! Мне не нужно, чтобы Итан снова проснулся внезапно.

Оттенки сна исказились. Вокруг все стало каким-то серым и будто безжизненным, словно живую энергию высосали. Окна вдруг разбились, осколки разлетелись во все стороны, попадая и на меня, но я их не чувствовала. В аудитории началась удушающая паника, студенты бегали в разные стороны, создавая гомон. Дверь распахнулась, и к нам зашел Артур Альгерон. Снова он во сне Итана.

— Это он что-то сделал? — уточнила я, глядя на ректора.

— Нет, — украдкой ответил Итан и, обернувшись и увидев что-то, прокричал, — бегите все!

Я ждала, что студенты тут же ринутся из кабинета врассыпную, но этого не произошло. Обернувшись, я увидела, как все просто стояли неподвижно, будто парализованы, а в самом конце аудитории явился темный силуэт, словно сгустившийся мрак. Он приближался, от чего страх подступил к горлу, мешая дышать. Не успела я разглядеть лицо возникшего из ниоткуда мужчины, как Альгерон послал в него поток воздуха с острыми сосульками. Незнакомец, быстро реагируя, взмахнул рукой, и сосульки полетели не в него, а в замерших студентов, которые после этого безвольно рухнули. Картина выглядела крайне неприятно, от чего меня замутило.

— Чейзен, что ты тут забыл? — с яростью в глазах спросил Альгерон.

Чейзен. Опять это имя.

— Кто это? — спросила я у Итана, но ответить он не успел.

Тот самый Чейзен, доставая два лезвия, кинул их в нас, не дрогнув и не раздумывая. Итан резко схватил меня за руку, подорвался и выбежал из аудитории, уводя меня с собой. Мы бежали по коридору. Ненавижу бег во сне. Почему-то часто он замедленный, а ноги тяжелые, будто на них гири висят. Тело становилось каким-то неповоротливым и неуклюжим. Но именно в момент, когда перед нами возник поворот, скорость увеличилась, от чего меня резко занесло, и я упала, не удержавшись. Боли не чувствовала, но встать оказалось не просто.

— Пообещай мне, что убежишь отсюда, а я вернусь и