– Да, это я. – Она опасливо вглядывалась в безумный красный веник, что с трудом помещался в руках юноши немаленького, в принципе, роста.

– Вам просили передать. – С этими словами и, к её откровенному ужасу, в руки Элис перекочевал букет, оказавшийся неожиданно тяжёлым. Она готовилась почувствовать тысячу противных уколов, но шипы предусмотрительно срезали.

– Кто просил? – глупо поинтересовалась Элис, пялясь на одуряюще пахнущие бутоны.

– Посыльный, – пожал плечами официант. – Вазу принести, мисс?

– Д-да, пожалуйста. – Она всё ещё не понимала, что, чёрт возьми, происходит.

– Там записка, – неожиданно сказал Арнольд, небрежно заправив за ухо длинную светлую прядку, и выудил откуда-то из глубины лепесткового кошмара белую карточку.

Пальцы мелко задрожали, когда Элис взяла несчастный клочок плотной бархатистой бумаги и развернула. Одну минуту она невидяще пялилась на исписанные знакомым почерком строчки, а потом разразилась отменной бранью.

–«Не добившись ответа, Медиум делает новый ход и преподносит духу дары. Кто знает, что сработает на этот раз…»– прочитал перегнувшийся через плечо парня Джошуа и непонимающе воскликнул: – Что за бред?

Вместо ответа Элис кинулась к телефону, ещё не зная, что точно собирается делать. Как, чёрт побери, ублюдок узнал, где она? Да быть не может, чтобы он за ней следил. Это просто невозможно и нереально, да и зачем? Хотя вся ситуация с записками и так казалась совершеннейшим абсурдом, невозможным в её до зевоты скучной и банальной жизни. Но тут в голове мелькнула мысль, и Элис на секунду замерла, а потом нарочито медленным движением открыла Facebook. Так и есть. В оповещениях светилось три непрочитанных сообщения от системы. Затаив дыхание, она перелистнула экран и уставилась на фотографии себя самой на диване, целующей Арнольда в щёку и весело смеющейся в обнимку с именинником. Сверху над каждым снимком стояла пометка о геолокации. Что же, даже самая тупая блондинка догадалась бы, где сейчас находилась мисс Чейн, с кем она и какой повод для кутежа посередине учебной недели. Чёртов век цифровых технологий, чёртов Джо, выложивший эти фотографии, чёртов самоуверенный мудак с чёртовым веником! Элис зарычала, немедленно исправляя в настройках статус приватности. Никто! Ни одна душа не посмеет за ней следить! Ох, господи! Ну, здравствуй, паранойя.

– Элис! Элис! – донёсся до неё удивлённый голос Джо. – Что происходит?

– Дерьмо полнейшее происходит, мой дорогой друг, – медленно произнесла она, глядя в одну точку и постепенно осознавая смысл происходящего. Игра пошла всерьёз. Букет роз? Право слово, профессор, от вас вероятнее ожидать букет венерических!

– Ничего не понимаю, – пробормотал парень и переглянулся с нахмурившимся Арнольдом, который всё вертел в руках карточку.

– Я тоже. Я тоже…

6

Элис не помнила, как добралась домой. Сидя в такси, она сжимала отвратительно-пошлый букет и кипела от гнева. Джошуа и Арнольд весь вечер выпытывали, кем был таинственный даритель, и что значила странная записка. Но Эл молчала, скрипела зубами от бессильной ярости и мечтала отхлестать одну наглую рожу, увы, но не колючими стеблями. То, что ей намеренно преподнесли такой подарок, не вызывало сомнений, ибо ни один обладающий хоть парой непрямых извилин человек не опустился бы до такой откровенной пошлости. Тем более Джеральд Риверс – пафосный говнюк. Она ведь ещё в клубе хотела выкинуть дурацкие цветы и даже подошла к стоявшему у чёрного входа мусорному баку, однако так и не смогла. Рука не поднялась. Розы были дорогими и удивительно… несовершенными. Источали неожиданно мягкий аромат и казались до нелепого несуразными. Именно это в самый последний момент остановило Элис. Она ждала пластмассово-матовые лепестки идеальных, будто клонированных бутонов, где на глянцевых, покрытым воском листьях и с лупой не сыскать хотя бы одного пятнышка. Но эти… они казались настолько живыми, насколько вообще может быть естественной выращенная в оранжерее вершина селекционного отбора.

Пальцы с коротко остриженными ноготками пробежались по суховатой кромке слегка распустившегося соцветия одной из роз, и Элис вздохнула от ощущения чуть царапающей бархатистости. Гнев улетучился и на его смену пришли мысли, которых в голове порядочной и воспитанной в строгости мисс Чейн быть не должно. Она сидела на продавленном кресле старого такси и размышляла: почему Риверс взял опостылевшие розы, а не пафосные орхидеи, строгие каллы или вонючие лилии? Искал он их сам или банально заказал через интернет? И совершенно неожиданно воображение нарисовало руки профессора, покуда он задумчиво выбирал цветы для этого прекрасного кошмара. Как он так же касался бутонов, восхищался их несуразностью и осторожно вынимал из сотен других единственно нужный цветок. Проклятье, неужели Риверс действительно хотел найти самые уродливые экземпляры среди штампованных солдатиков недешёвой романтики? Да-да, конечно, и умилительно любовался естественной красотой бракованных роз. Звучало более бредово, чем представлялось в голове, но вот результат. Пятьдесят и один цветок внушительным весом оттягивал руки. Господи, Риверс по числу штатов их выбирал? И как, чёрт возьми, понять, чего он добивался? Рассчитывал, что она выкинет их в ближайшее помойное ведро, или надеялся, Элис приглядится к ним получше? Ей срочно нужен личный криптограф, чтобы трактовать такие поступки. Впрочем…

Скорее всего, она просто напридумывала себе невесть что, приписав свои мысли и фантазии Риверсу. Слишком уж хотелось увидеть в нём не ублюдочность всех цветов и мастей, а хоть немного человеческого. Наивная глупая Элис. С чего тебе вообще понадобилось искать в нём что-то? А главное, зачем? Она не собиралась тешить себя идиотскими надеждами, что профессор покается во всех грехах, уйдёт в монастырь и заделается святошей. Это было нелепо и даже неправильно. Элис терялась в неопределённости своего отношения и всячески пыталась разглядеть за мерзостью профессорской личности образ хотя бы отдалённо похожий на венец творения – не чуждый сострадания, прощения и настоящим чувствам. Ведь видел тот же Хиггинс что-то в Джеральде Риверсе, искренне считал другом. И немаловажно, другом превосходным.

Элис вздохнула, отрываясь от созерцания букета, и обратила взгляд на пролетавшие мимо огни фонарей, вывесок и реклам. Профессор Риверс одновременно бесил, смущал и интересовал. И причина таких разнонаправленных эмоций была в том, что она не могла уложить его поведение хоть в какую-то логическую цепочку. Как и любую заучку, Элис нервировала загадка, не подходящая под рамки стандартной модели. Всё, что не получалось описать, она раскладывала на составляющие и препарировала до тех пор, пока не находила знакомые закономерности. Но Риверс был до зуда в мозгу непонятен. Он не просчитывался