из-за серой пелены дождя все слишком размыто. Я сдаюсь, начинаю поворачиваться, но тут небо освещает еще одна вспышка молнии, почти одновременно гремит гром, и я снова вижу то, что заметила в первый раз. И да, это действительно человек.

Очень высокий, очень широкоплечий, без рубашки, с темными волосами, облепившими шею и с четкими черными татуировками на спине.

Джуд.

Какого черта?

Куда он вообще может направляться, все еще без рубашки и покрытый не до конца зажившими ожогами?

И что у него может быть за дело, да еще такое важное, что оно не может подождать до того момента, когда этот шторм утихнет?

Он должен быть сейчас на уроке или, если он решил прогулять, то ему следует, по крайней мере, держать путь в общежитие, чтобы надеть рубашку и что-то поверх нее вместо того, чтобы в полуголом виде бежать трусцой к этим обширным зарослям деревьев под этим ветром и этим проливным дождем.

Что, если молния ударит в одно из этих деревьев, и на него обрушится отломившийся сук?

Или хуже того, что, если молния поразит его самого?

Впрочем, мне на это плевать.

И все же то, что он в такой неистовый шторм тайком направляется в лес, – это ненормально. Он явно что-то задумал, и что бы это ни было, готова поспорить, что ничего хорошего в этом нет.

Быстро взглянув на свой телефон, я обнаруживаю, что до конца текущего занятия остается сорок минут. Если я поспешу, то, скорее всего, смогу уговорить Фитцхью назначить мне наказание в виде оставления в классе после урока, не связанное с укусами каких-то чудовищных существ.

Но едва я успеваю наполовину спуститься по лестнице, как из громкоговорителя слышится голос моей матери.

– Ученики, внимание! Из-за шторма все внеклассные занятия будут сегодня днем отменены. После заключительного звонка отправляйтесь прямо в общежития. Повторяю, все внеклассные занятия будут сегодня отменены, и ужин будет подан не в кафетерии, а в помещении общего пользования общежитий. Спасибо за ваше сотрудничество.

Ужин в общежитиях? Я могу посчитать на пальцах одной руки, сколько раз она давала распоряжения о таком за всю мою жизнь. Насколько же мощным должен по прогнозам оказаться этот шторм? И как быстро он наберет свою полную силу?

Я бегу по оставшейся части лестницы, перескакивая через ступеньки, затем, очутившись в коридоре, смотрю в окно. И как нарочно в этот миг небо опять освещает вспышка молнии, но это уже неважно. Джуд уже исчез.

Черт.

Я достаю свой телефон и открываю приложение прогноза погоды. Вот черт.

Похоже, тропическая депрессия, которую мы наблюдали, уже прошла через фазу тропического шторма и превратилась в ураган. Ну еще бы.

И Джуд сейчас где-то в лесу, посреди этого урагана.

Одна часть меня говорит, что с ним все будет в порядке. Наверняка Джуд не останется посреди этого ненастья хоть сколько-нибудь долго. А если останется, то… это его дело.

Но логическая часть моего сознания кричит, что здесь что-то не так. Что он тайком вышел в такую непогоду, чтобы сделать что-то такое, чего делать нельзя. И что это может убить его.

Не обращай внимания, – говорю я себе. – Он совершенно ясно дал тебе понять, что все, касающееся его, – это не твое дело. Не бери в голову. Пусть он останется в прошлом.

Я пытаюсь, правда, пытаюсь. Но затем начинаю думать о том стихотворении Китса и осознаю, что меня бесил не только Китс из-за того, что он бросил Фанни, но и сама Фанни из-за того, что она это допустила. Осознаю, что я зла на нее, потому что она не боролась за то, что было для нее важно.

И любовь тут ни при чем.

И все же с ним что-то не так. И я просто не могу это так оставить. Дождь начинает лить еще сильнее, и я ловлю себя на том, что нахожу в контактах моего телефона его номер. Я же могу хотя бы отправить ему сообщение, предупредить о распоряжении вернуться в общежитие. Не так ли?

Но тут на экран выскакивают последние сообщения, которыми мы обменивались три года назад.

Джуд: Давай встретимся возле спортзала.

Я: Я не могу. Присутствие на собрании обязательно.

Джуд: Брось, Мандарин. Давай немного повеселимся.

Я: Тебе легко говорить, Сержант Пеппер.[10]

Я: У нас будут неприятности.

Джуд: Я защищу тебя от страшных серых волков.

Я: Так я тебе и поверила.

Я: Но им нравится грызть не тебя.

Джуд: Это потому, что на вкус ты лучше.

Я: Откуда ты знаешь, какова я на вкус?

Прошло какое-то время, затем две минуты спустя он написал:

Джуд: Возможно, мне хотелось бы это узнать.

Само собой, на этом наш разговор завершился. Я смылась с собрания так быстро, что сейчас мне неловко об этом вспоминать. Особенно в свете того, чем закончился тот вечер.

Хуже того, после этого следует еще несколько сообщений – и все они от меня.

Я: Привет, Бунгало Билл! Утром тебя не было на уроке. С тобой все хорошо?

Я: Мне надо начинать беспокоиться о тебе?

Я: Але, что случилось?

Я: Где ты? Пожалуйста, ответь мне. Я только что узнала, что арестовали Каролину, и мне страшно.

Я: Никто не хочет говорить мне, что случилось с Каролиной. Как они могли просто взять и отправить ее в тюрьму прямо посреди ночи?

Я: ГДЕ ТЫ?

Я: Что происходит?

Я: Серьезно, ты что, просто пройдешь мимо меня по коридору, как будто меня не существует?

Я: Я не понимаю, в чем дело.

И затем пару дней спустя:

Я: Мне очень не хватает тебя.

А затем все, конец. Больше ни одного сообщения ни от него, ни от меня на протяжении всех последних трех лет. До этой минуты.

От чувства унижения у меня сводит живот, но я быстро набираю сообщение.

Я: Шторм превращается в ураган. Моя мать сказала, что сразу после уроков всем необходимо вернуться в общежития.

Я перечитываю свое сообщение и начинаю сомневаться в том, что написала. Прочитав его, наверное, в четвертый раз, я заставляю себя нажать на «отправить».

Почти сразу же экран показывает, что доставить мое сообщение невозможно.

Черт, черт, черт.

Иди на занятие, Клементина, – говорю я себе и, вернувшись в лестничный колодец, продолжаю бегом спускаться по лестнице.

Иди на групповую психотерапию. Она проходит у тебя только раз в неделю, и, если ты пропустишь ее, то нарвешься на неприятности.

Завтра, когда ты будешь мучиться, будучи на несколько часов оставлена в