с профессором, который, очевидно, поднялся следом. Он наклонился к ней, и холодом его голоса можно было заморозить воду.

– Мы с вами ещё не закончили, мисс Чейн.

– Вы, может быть, и нет, профессор, – выплюнула Элис, глядя снизу вверх с плохо скрываемым презрением. – Зато я точно закончила с вами. До свидания.

Увы, Элис была слишком зла, разочарована и растеряна, чтобы её могло остановить хоть что-то. А потому она резко отвернулась, и взметнувшаяся вверх прядь каштановых волос хлестнула преподавателя по лицу. Видимо, вышло достаточно больно, потому что Риверс непроизвольно отшатнулся. И уже уносясь прочь из аудитории, Элис видела, как он машинально коснулся пальцами пострадавшей щеки. Профессор озадаченно смотрел ей вслед, но она со всей силы хлопнула за собой дверью. Вот и извинилась…

Конец дня Элис провела в бесцельных шатаниях по квартире, подспудно истребляя любимое печенье Джошуа и повсюду рассыпая крошки. Она попыталась заняться программой, но так и не смогла отвлечься от мыслей о случившемся в лаборатории. Одежда вновь пропахла профессорским парфюмом. И судорожно пытаясь избавиться от навязчивого аромата, Элис содрала с себя платье, закинула его в корзину для белья, завалила сверху простынями и для надёжности защёлкнула крышку. Но приставучий флёр никуда не делся, словно въевшись глубоко под кожу. Вымыв три раза руки и ополоснув лицо, Эл уселась на краешек ванной и горько рассмеялась. И как после всего случившегося идти к нему на лекцию? Брошенная в конце разговора фраза не давала покоя, но и поступок Риверса вызывал ярое отвращение. Как он мог так поступить со своим другом? Во все времена считалось низким, подлым и недостойным уводить учеников. Однако говорить ли о случившемся Хиггинсу, увы, Элис не знала.

А ещё… когда она успела стать такой грубиянкой?

***

В последний в этом октябре понедельник Элис устало опустилась на лекционную скамью и уткнулась лбом в скрещённые руки. Сегодня (впрочем, как и вчера и, безусловно, завтра) она отдала бы что угодно за возможность выспаться. Чем больше проходило времени, тем сильнее Эл ненавидела первый день недели. После смен в клубе отдохнуть не получалось, и тело мстило за это с особой изощрённостью. К тому же вот-вот закончившаяся лекция по силовой электронике оказалась одной из самых нудных на её памяти. Бесконечные схемы сливались перед сонными глазами в плотный поток чёрно-белых слайдов. Они сменяли друг друга и абсолютно не задерживались в голове, проносясь какими-то маловразумительными пятнами. Каким образом она собиралась сдавать итоговый тест, Элис не знала, и криво усмехнулась, подумав, что это случится не иначе как с божьей помощью.

Неожиданно на скамью рядом снова плюхнулся Тед и заговорщицки подмигнул, а Эл застонала. Она уже предвидела продолжение безумной идеи, и не ошиблась.

– Я узнал, где он паркует тачку, – самодовольно прошептал однокурсник. На его бледном лице восторгом светились даже веснушки.

– Избавь меня от этого. Не хочу пойти как соучастница затеянного тобой балагана.

– Чейн, ты ничего не понимаешь в настоящей жизни Массачусетса! – обиженно проныл Тед, но быстро вернулся в возбуждённое состояние.

Элис даже подумала, не сдать ли его в лабораторию к ядерщикам – глядишь, Джефферс сумеет совершить межпространственный переход от такого восторга. Додумать сонную мысль не дало появление профессора Риверса, который, по обыкновению, ворвался в лекторий в окружении стайки девушек с курса. В голове Эл проскочила весёлая мысль: уж не караулят ли его почитательницы за каким-нибудь углом? Но тут в её сторону полетел взгляд, от которого разом расхотелось дышать, а хорошее настроение улетучилось точно парниковый газ из заводской трубы. Джеральд Риверс ничего не забыл и ничего не простил. Элис вздохнула и почувствовала, как покраснели кончики ушей. Кошмар! Ни бросить курс, ни нормально разговаривать с Риверсом Элис не могла. А значит, это просто чёртов замкнутый круг. В аду.

9

После лекции Риверса Элис мгновенно впала в состояние тревоги и безысходности, а ещё с каждой прожитой минутой всё больше шалела от собственного идиотизма. Наполненные размышлениями выходные прошли, но все успевшие взойти крупицы обиженного недостойным предложением достоинства с громким хлопком испарились под одним-единственным взглядом. И теперь даже под какой-нибудь травкой Элис не могла понять, каким образом в разговоре с преподавателем она опустилась до подобного хамства. Но Риверс… Что же, из раза в раз он умудрялся выводить Элис на совершенно сумасшедший край откровенности. Этот странный профессор будто вытаскивал самое дурное, что было старательно спрятано по тёмным уголкам и ящикам души маленькой Эл. И теперь она боялась реакции Хиггинса. Элис страшилась того, что Риверс мог ему наплести, ведь у него был авторитет, власть и многолетняя дружба. А у неё? Ха, лишь слабые зачатки репутации. Господи, больше всего на свете Элис не хотела разочаровывать своего руководителя, потерять его уважение, доверие к ней как будущему профессионалу. Но шансов на благоприятный исход всего случившегося дерьма почти не оставалось, и к вечеру вторника ожидание неизвестности стало невыносимым. Ну а утро среды началось с телефонного звонка.

Кто-то очень настойчивый пытался связаться с Элис и явно нарывался на отборную ругань. Проморгавшись, она глянула на настенные часы, которые показали ужасно раннюю половину восьмого. О, боги! Тем временем телефон, наплевав на все душевные извержения вулканов своей хозяйки, исходил вибрацией где-то на полу. Свесив руку, Элис не глядя пыталась нащупать прохладный металл корпуса, однако пальцы то и дело смыкались на пустоте. Пошарив для приличия по деревянным доскам настила, Эл со стоном перегнулась через край кровати. Навязчивое жужжание на несколько секунд прекратилось, чтобы зазвучать вновь и немного глуше, чем раньше. Похоже, кто-то определённо спешил расстаться с жизнью.

Пропажа обнаружилась далеко под кроватью, куда уже успела резво ускакать за время сонных поисков. С трудом вскарабкавшись обратно, Элис упала на подушки и всмотрелась в светившийся экран, где скользила надпись: «Мэтью Хиггинс». Под ложечкой отвратительно ёкнуло.

– Доброе утро, профессор, – пробормотала Эл в микрофон, а сама попыталась разбудить всё ещё дремавший мозг.

В трубке послышался резкий электронный голос, чьи взвизгивающие частоты больно резанули по ушам: где-то объявляли посадку на рейс Бостон – Чикаго. Значит, Хиггинс только что прилетел.

– Элис, привет! – Радиоволны лучились бодростью неутомимого жаворонка. – Прости, что так рано, но потом забегаюсь и точно забуду.

– Ничего страшного, сэр. Я слушаю, – осторожно произнесла Элис, которая уже предвкушала гневный и вполне заслуженный разнос за