Губы сжал. — Не в первый раз, но давно.

— Все отлично.

Он бросает бутылку обратно в воду и толкает Мартину в плечо.

— У вас много солнца, — говорит Дамиано. — Твоя кожа вот-вот сгорит. Может быть, пришло время положить этому конец.

Мужчина позади него сосредотачивается на исчезающем отпечатке пальца, прежде чем медленно отвести взгляд. Когда он понимает, что я заметила, он прищуривается, как будто говоря, что я должна стереть свою память. Волна мороза пробегает по мне, но я смотрю ему в глаза и выгибаю бровь.

— Я сказала, что все в порядке, — огрызается Мартина.

Ее тон застает Дамиано врасплох. Он хмурится, глядя на нее, а потом на меня. — Один раз с моей сестрой, и твое отношение уже передалось ей.

— Лучше моя, чем твоя.

Мускул на его челюсти сжимаются. — Нам нужно переговорить.

— Я еще не вытерлась, — говорю я, вытирая полотенцем живот.

Он пересекает расстояние, между нами, двумя длинными шагами, хватает полотенце и отбрасывает его.

— Сейчас. Мартина, может ты помнишь Джорджио? Вы встречались давно. Он составит тебе компанию, пока мы с Валентиной разговариваем.

Он обхватывает своей теплой ладонью мой локоть. Оставляем запаниковавшую Мартину с темноволосым гостем Дамиано и возвращаемся в дом.

— Если я решу, что время, которое ты проводишь с моей сестрой, приносит больше вреда, чем пользы, я положу этому конец, — говорит он.

Я смеюсь. — Ты не можешь винить меня за то, что твоя сестра не хочет, чтобы с ней обращались как с ребенком. Ей восемнадцать, а не восемь.

— Ее возраст не имеет значения. Мартина всегда слушает меня.

Раздражение вспыхивает внутри меня. — Не могу поверить, что не видела этого раньше.

— Видела что?

— Что ты такой же, как и все остальные. Все эти разговоры о желании сделать меня своей… Это то невыносимое качество, которым, кажется, обладают все мафиози. Вот тебе новость: женщины в твоей жизни существуют не только для того, чтобы ты ими командовал. Включая твою сестру.

Его хватка на моем локте становится крепче. — Мои отношения с моей сестрой тебя не касаются. И насколько я помню, тебе нравилось, когда я командовал тобой.

— С меня вода капает на пол, — сообщаю я ему, пока мы пересекаем гостиную, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на то, как хорошо он пахнет и как его рука обжигает мою кожу.

— Это наименьшая из твоих проблем.

— Для меня это вообще не проблема. Я просто указываю на угрозу безопасности в твоем доме.

Когда мы доходим до кухни, он прогоняет повара и прижимает меня к стене. Его глаза сверкают, когда он смотрит на мое почти обнаженное тело. Носки его кожаных туфель задевают мои босые пальцы ног.

— Ты беспокоишься обо мне? — он спрашивает. — А я тут подумал, что ты, наверное, ночами планируешь, как меня убить.

— Ты бы хотел, чтобы я ночами думала о тебе, — говорю я. Мой голос звучит слишком хрипло.

Капля воды стекает по ложбинке между моими грудями, и он следит за ней взглядом. Моя кожа все еще покалывает от солнца, но электрический заряд, бегущий по моим венам, — это все он.

Он стискивает свою челюсть, пытаясь укротить то, что хочет вырваться из него. Он кажется противоречивым.

Затем его ладонь падает на мою голову, и он наклоняется, отрывая взгляд от моего тела. Я думаю, что он мог бы поцеловать меня, но вместо этого он берет мою руку и поднимает ее, чтобы изучить кожу вокруг моих запястий. Огонь в его глазах гаснет.

— Ты сняла повязки.

— Они бы промокли во время моего купания.

Бурные эмоции отображаются на его лице. Очень медленно он переплетает наши пальцы, и я перестаю дышать. Снаружи чирикает птица.

Я разрываюсь между желанием поцеловать его и желанием оттолкнуть его за то, как он обращался со мной. В моей груди расцветает боль. Я рассказала ему все. Он знает, что я не имела никакого отношения к поимке Мартины. Почему он не отпускает меня?

— Пожалуйста, позволь мне уйти, — шепчу я.

Он втягивает воздух и опускает мою руку. — Нет.

Я кладу ладони ему на грудь и пытаюсь оттолкнуть его, но его тело ведет себя так, как будто оно сделано из гранита. Он не шевелится.

Он берет меня за подбородок и наклоняет мое лицо к себе. Мощная дрожь пробегает по мне.

— Холодно?

Он переводит взгляд на мой купальный костюм, где, я знаю, он найдет острые очертания моих сосков.

Я не могу позволить ему узнать, какой эффект он на меня производит. — Как я уже пыталась тебе сказать, я промокла до нитки, а кондиционер включен.

Он наклоняется вперед и прижимается своим теплым телом к моему. Я задыхаюсь, когда мои груди соприкасаются с его твердой грудью.

— Лучше?

— Нет.

Он обхватывает меня одной рукой за талию, а другую кладет на затылок. — А так?

Такое ощущение, что поп-рок растекается по всему моему телу.

— Ужасно, — выдыхаю я.

— Лгунья, — говорит он с ухмылкой. Его глаза вспыхивают желанием, и тот факт, что он даже не удосужился скрыть это на этот раз, говорит мне, что он думает, что выигрывает эту игру.

Он ошибается.

— Отстань от меня, — говорю я.

— Как только я это сделаю, я отведу тебя обратно в твою комнату. Это то, что ты хочешь?

Я кусаю губу.

— А, так ты не хочешь вернуться наверх?

— Нет, — признаюсь я.

— Тебе не нравится твоя комната? — Он чертит круги на моей пояснице.

— Это клетка. На окнах буквально решетки.

— Думай о них как о своей безопасности.

— Что ты собираешься делать со мной? — Я спрашиваю.

Тут он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. — Я еще не знаю.

— Сколько мне еще ждать?

— Я не знаю.

Мои глаза сужаются, и дымка, вызванная розовым вином и его близостью, исчезает. Я так чертовски устала быть в этом подвешенном состоянии. Неопределенность давит на меня все больше с каждым днем.

— Я готова подняться.

На этот раз, когда я упираюсь в него ладонями, он отстраняется.

У меня щемит в груди. Я говорю себе, что просто моему телу не хватает его физического тепла.

Когда я захожу в свою комнату, он запирает за мной дверь, мне почти удается убедить себя, что это правда.

ГЛАВА 25

ДАМИАНО

Оставив Валентину в ее комнате, я возвращаюсь к бассейну и пытаюсь забыть ощущение ее изгибов, прижатых к моей груди.

Хуже то, что я уже трогал ее везде, потому что точно знаю, насколько нежна ее кожа, и как идеально ее