ногами, на жену, оттирающую носовым платком пятнышко с рубашки сына.

– Ну что? Домой? – встревоженно спросила Стелла.

– Да… Хотя нет. Давайте рванем в зоосад! Давно детям обещали. Другого раза может и не быть.

– Ура! В зоосад! – в восторге завопила Васька.

Стелла поняла, о чем думает муж. Под удивленно-неодобрительным взглядом официантки семья покинула кафе.

Кащеевы гуляли от вольера к вольеру до самого закрытия зоосада, смотрели на знакомых животных глазами своих детей, словно в первый раз, так же удивляясь и радуясь, на минуты забывая о тревоге. Надолго застряли возле клетки со спящим крокодилом, наполовину погрузившимся в воду. Алька ни в какую не хотел уходить, все ждал, когда странный зверь откроет глазки. А Ваську невозможно было увести от вольеров с обезьянами, она гримасничала и скакала не хуже мартышек. Впечатления этого дня отпечатались в памяти у детей навсегда. И много лет спустя Стелла, не раз вспоминая первый день войны, удивлялась, насколько верным было решение мужа. Он подарил семье еще один незабываемый день мира.

* * *

Стелла лежала на краю неудобной полки и пыталась заснуть под мерный перестук колес. Нужно выспаться, пока дети валетом спят за ее спиной. Она так ждала этой возможности все предыдущие беспокойные дни! Но сна не было, в голову лезли тревожные мысли.

Полку напротив занимали начальник лаборатории Семен Маркович со своей старенькой мамой Розой Яковлевной. Старушка была недовольна всем на свете и время от времени задавала одни и те же вопросы:

– Сёма, куда мы едем? В отпуск? На море?

– Нет, мама, мы едем не отдыхать, а работать, – терпеливо отвечал Семен Маркович, и Стелла поражалась его выдержке. У нее назидательно-капризный тон старушки вызывал глухое раздражение.

– В командировку? Куда?

– Да, мама, в командировку. Далеко.

– А зачем тогда ты меня с собой тащишь? Оставил бы дома, в своей квартире…

– Я не могу оставить тебя одну надолго.

– А кто присмотрит за квартирой и за Мусечкой?

– Соседка Ниночка.

– А ты предупредил ее, что Мусечке нельзя давать курицу и печень? Только свежую отварную рыбку и докторскую колбаску. У нее слабый желудок!

– Да, предупредил. Не беспокойся.

Роза Яковлевна помолчала и вновь завела недовольным тоном:

– Душно. Зачем ты взял билеты в плацкартный вагон? Ты же знаешь, что я езжу только в купейных! В таких ужасных условиях едем!

– Не было билетов в купейный.

– Значит, надо было подождать! Поехали бы позже, но в нормальном вагоне. Какой же ты бестолковый, Сёма!

Семен Маркович молчал. После нескольких минут тишины Роза Яковлевна заводила пластинку сначала:

– Сёма, мы едем на юг? Отдыхать?

Стелла вынужденно вслушивалась в этот бесконечный, как сказка про белого бычка, диалог и безуспешно пыталась заснуть. Она немного завидовала старушке, живущей в своем мире, в котором не задерживались страхи и переживания последнего месяца. Кто куда, а она едет «к морю».

Колеса монотонно выпевали «мы спешим… мы спешим… мы спешим…». Мысли Стеллы переключились на недавние события.

В первые дни войны пришла повестка соседу Михаилу. Светка, бывшая на четвертом месяце беременности, ревела в голос.

– Ну ты че? Тебе до родов еще полгода! Вернусь я до тех-то пор. Разобьем фашистов, и вернусь. Соскучиться не успеешь, – успокаивал жену Михаил.

Стелла перестала заглядывать в почтовый ящик, боясь обнаружить там повестку для мужа. Валерка уверял, что ему на заводе дали бронь. Каждый день, слушая сводки Совинформбюро, он мрачнел все больше. Стелла понимала, что происходит в его душе, и обреченно ждала. В конце июля Валерка записался добровольцем в Четвертую Гвардейскую дивизию народного ополчения. Причитать и отговаривать мужа было бесполезно. Стелла старалась сохранять видимость спокойствия, собрала вещи, с вечера поставила тесто, чтобы с утра успеть нажарить пирожков в дорогу. Валерка ушел на рассвете, пока она и дети спали, оставив короткое прощальное письмо.

Через несколько дней директор Института экспериментальной медицины объявил приказ об эвакуации. На подготовку было отведено всего два дня. Надо было собрать и надежно упаковать все оборудование, до последней пробирки. На новом месте никто ничем не обеспечит, а работу необходимо не только продолжать, но и ускорить. Стелла приходила домой за полночь и принималась собирать вещи. Очень выручала подружка Светка, взяв на себя присмотр за детьми. С утра, в день отъезда, на пороге неожиданно возник Валерка. Он сумел забежать домой на часок перед тем, как их полк после короткой подготовки должен был выдвинуться к месту постоянной дислокации.

– Это хорошо, что вас эвакуируют. Это очень хорошо! Враг прет неудержимо. Скоро здесь будет жарко. А так у меня за вас душа будет более-менее спокойна. И ты за меня не сильно переживай. Я попал в зенитный полк, а зенитчики – они же в тылу больше базируются, не на самой передовой. Будем охранять Ленинград от вражеской авиации. Так что со мной все будет хорошо, Морковка! Ты, главное, береги себя и детей.

Валерий проводил семью до трамвайной остановки, помог сесть в вагон. Устраивая детей, перетаскивая вещи, Стелла только мельком увидела высокую фигуру мужа, стоявшего на трамвайных путях. И этот последний взгляд отпечатался в ее сознании как фотография. Трамвай свернул за угол. «Вот и все, вот и все, вот и все…», – выстукивали колеса. Дальше в суматохе этого сумасшедшего дня ей уже было не до переживаний.

Сначала в институте Стелле пришлось ругаться с военным, руководившим погрузкой людей и оборудования в грузовики. Разрешалось взять не более одного места багажа на человека, а у семьи их оказалось четыре. В конце концов, военный согласился, что детский вещмешок с игрушками и карандашами на плечах Василисы «не в счет». Потом на Московском вокзале, куда их сначала привезли, едва не потерялся Алька, и Стелла чуть не отстала от своих, разыскивая в толпе сынишку. Затем на Финляндском вокзале долго ждали погрузки. Сидели на солнцепеке, боясь отлучиться. Детей сморило на жаре. Наконец к вечеру подали состав. И здесь им несказанно повезло – в поезде, помимо теплушек, оказалось несколько плацкартных вагонов. Стелле пришлось поработать локтями, чтобы попасть в один из них. Орущего Альку, испуганную Ваську и вещи ей передал Семен Маркович через окно, а она заняла соседнюю полку для него и его старенькой мамы. Стелла перевела дух, только когда состав тронулся, и за окном поплыли станционные постройки, а за ними знакомые здания родной Выборгской стороны.

Поезд двигался медленно, часто останавливаясь, чтобы пропустить встречные эшелоны с военной техникой, солдатами, ополченцами. Уже вторые сутки в пути, а еще даже до Бологого не доехали. Розу Яковлевну сморил сон. Стелла тоже