Новоприбывший — высокий, широкоплечий, такого же телосложения. У него светлая кожа, светлые глаза, черные волосы. Он не прикасается к красивой татуированной статуе, вместо этого оставляет пространство между ними, не давя на него.

— Кинг, чувак. — говорит новоприбывший. И очень тихо он бормочет: — Тебе нужно опустить его.

И вот так мой спаситель, Кинг, отпускает свою хватку, делая один шаг назад, и Крис падает на пол с болезненным стоном и громким стуком. Отрывистый кашель вырывается из его покрытого красными отпечатками пальцев горла. Но он ничего не говорит, не смотрит свирепо, и черноволосый голубоглазый спаситель опускается на корточки, хватает Криса за загривок и шепчет что-то, чего я не слышу. Хотя я предполагаю, что это что-то зловещее, потому что, быстро сжав шею Криса, здоровяк вскакивает на ноги, оставляя Криса валяться на полу.

Сложив ладони рупором у рта, запрокинув голову, он воет по-волчьи, выкрикивая:

— Давайте напьемся, суки!

В комнате воцаряется радостный хаос, но я ничего не слышу за собственным стуком сердца, отдающимся в моих гудящих барабанных перепонках, уставившись в спину моего безмолвного героя.

Я никогда не думала, что меня нужно будет спасать. Не думаю, что когда-либо кто-то делал это раньше, но потом, после всего, что произошло за последний год, я действительно больше не знаю, кто я, черт возьми, такая.

После него — нет.

И тут парень с татуировками поворачивается ко мне лицом.

Пронзительные серые глаза пригвождают меня к месту, его правая бровь проколота, серебряное кольцо в дуге поблескивает, а его густые брови идеальной формы слегка сведены вместе.

Кинг делает шаг вперед, ближе, жар исходит от его полуобнаженного тела. Он подходит все ближе, не сводя с меня глаз. Это вызывает у меня зуд, желание опустить взгляд, уставиться себе под ноги, а затем тихо выскользнуть через заднюю дверь, вернуться в свое общежитие и спрятаться под простынями.

Но я не могу заставить себя сделать это.

Я поймана в ловушку, на крючке, и, как ни странно, я не чувствую даже отдаленного удушья, когда он входит в свободное пространство передо мной. Я выгибаю шею, совсем чуть-чуть, во мне шесть футов, а он выше на несколько дюймов, и я могла бы так же легко поднять на него глаза, но чувствую себя покоренной. Мгновенно. Как будто я должна перевернуться и показать ему свой живот или что-то еще, что является человеческим и менее смущающим эквивалентом.

У меня пересохло во рту, от тепла его тела возникает ощущение, что он прикасается ко мне, и я не испытываю от этого ненависти. Даже несмотря на то, что я сейчас не под кайфом, и обычно это единственное время, когда я могу выдержать прикосновение и не вздрогнуть, как будто меня ударило током.

Его глаза сужаются, когда он приподнимает подбородок, смотрит на меня сверху вниз. Прямая линия носа легко переходит в угловатый квадратный кончик, его ноздри раздуваются от моей оценки его состояния. И все же он ничего не говорит.

Нервная дрожь пробегает по мне, и она только усиливается, чем дольше он смотрит. Такое чувство, что вокруг больше никого нет, судя по тому, как он удерживает мой взгляд. Я хочу отвести взгляд, вспышка жара заставляет мой живот подпрыгнуть.

Тогда я сглатываю, нервы душат меня изнутри, но мне удается облизать губы — действие, которое он изучает, как хищник свою жертву.

— Спасибо тебе. — почти шепчу я, и он глубоко вдыхает мой запах.

Его шея наклоняется вперед, съедая кусочек пространства, разделявший наши лица. Его губы почти касаются моих, и мне внезапно приходит в голову, что я действительно была бы не против, если бы он прикоснулся ко мне, даже сейчас, без наркотиков, которые я использую, чтобы справиться с подобными социальными ситуациями.

Эта мысль заставляет меня переступить с ноги на ногу, а удар позвоночника о стойку заставляет меня вздрогнуть. И он немедленно сокращает разделяющие нас считанные дюймы, но мы по-прежнему не соприкасаемся. Я задерживаю дыхание, пытаясь остановить себя от дальнейшего вдыхания его запаха, в моем носу ощущается густой аромат апельсинов и черного перца с дымком. Я снова облизываю губы, во рту у меня суше, чем в пустыне, руки вцепляются в стойку, как в спасательный круг.

— Кто ты? — говорит он, его низкий, хриплый, глубокий.

Мои глаза опускаются к его губам, читая его вопрос, а не используя уши, чтобы слушать.

— Поппи.

— Откуда ты взялась, Поппи? — спрашивает он, мое имя, произносимое с сильным техасским акцентом, заставляет меня вздрогнуть от того, как оно срывается с его языка, обволакивая меня, как клубящийся дым.

Мои груди касаются его обнаженной груди при резком вдохе, татуировки на его спине переходят в переднюю часть, некоторые из них стекают по его шее, по груди, вниз по прессу.

Его брови сводятся вместе, и его взгляд опускается к моему рту, как будто ожидая моего ответа. Вызывая его наружу одним лишь взглядом.

— Из Англии… — шепчу я, и его густые черные ресницы опускаются, когда он вдыхает глубже, как будто просто не может остановиться.

И на мгновение мы замолкаем. Мое дыхание задерживается в легких, и я продолжаю изучать его лицо, пока его глаза закрыты. Наблюдая, как раздуваются его ноздри, как слегка поджимаются пухлые, красивой формы губы. Его глаза резко открываются, снова останавливаясь на моих, и я подавляю вздох. Чувство, что меня поймали за чем-то, чего я не должна была делать, охватывает меня, волна тепла облизывает мою кожу.

Не в силах отвести взгляд, я смотрю, забыв, где нахожусь, в его глаза, серо-стальные, переходящие в черные, когда его зрачки расширяются.

— Иди посиди со мной. — хрипло приказывает он, делая один шаг назад, бросая взгляд поверх моей головы, и в этот момент шум вечеринки возвращается подобно взрыву.

И без дальнейших раздумий я поворачиваюсь, чтобы последовать за ним, когда он крадется обратно в гостиную. Толпа расступается перед ним, несмотря на его молчание, само его присутствие достаточно ясно. Он останавливается на полпути к группе диванов, оглядывается через плечо, смотрит только на меня, и мои ноги двигаются, как по команде.

Именно тогда, идя в ногу с ним, я понимаю, что люди расступаются как у меня, так и у него, что, несмотря на свое имя, Кинг здесь не член королевской семьи.

Он — бог.

Глава 6

ЛИНКС

У меня звенит в ушах, в висках стучит. Во рту пересохло, кулаки сжаты. Все кажется слишком горячим и слишком холодным,