отношении девушки более, чем серьезные. Помимо веников в доме стали появляться подарки — например, свиная вырезка, или пять килограмм шашлыка.

Кажется, скоро появится и обручальное колечко на пальчике Присси, о чем я не преминула ей заметить.

— Ну что вы, леди Виола, еще рано о таком говорить, — зардевшись, как маков цвет, сказала бывшая служанка.

Из чего я сделала вывод, что очень скоро буду гулять на свадьбе. И это было хорошо!

Ко мне долго не шел сон — в голове уже выстроился наполеоновский план по открытию сети шаурм по всему Эльмарино, а затем и по всей Селендории. Не палаток, а настоящих ресторанчиков быстрого питания — там можно будет продавать не только шаурму, но и гамбургеры, хот-доги и пиццу, а еще организовать доставку.

Но для этого мне, конечно, нужны будут связи кого-то влиятельного, вроде герцогини Катринской, благодаря связям которой можно избежать бумажной волокиты и сетей местной бюрократии.

Она и ее приближенные останутся в восторге от моего ларька, я уверена! Накормлю их самой вкусной шаурмой на свете, они просто не устоят!

Когда я, наконец, заснула, то мне приснилось чудесное озеро с водопадом. Вода была лазурной, как драгоценный камень. Звук водопада умиротворял и манил к себе — хотелось сбросить с себя одежду, прыгнуть с большого камня в воду и подплыть к нему ближе.

Однако, я даже во сне вспомнила, к чему приводят эти купания, к тому же в озере вроде бы блеснула знакомая зеленая чешуя.

Нет уж, Дэйган, не знаю, что ты там задумал, но на этот раз у тебя не пройдет!

Я попятилась от озера подальше, и тут поняла, что звук падающей воды стал каким-то странным. Слишком резким, оглушительным, стеклянным.

Буль прыгнул мне на постель, ткнувшись мокрым, совсем как у кота, носом мне в щеку и пытаясь разбудить.

А я никак не могла выбраться из паутины магического сна, который, вне всяких сомнений, на меня наслал дракон.

И тут заплакал Листочек, пробудившись от громкого стука в стекло.

Это помогло мне сбросить остатки дремоты.

Окно.

Кто-то настойчиво барабанил в окно.

А на часах — полседьмого утра.

Кажется, ранние пробуждения у нас теперь стали маленькой традицией.

Не одно, так другое.

Но я уже чувствовала, что что-то не так. Уж лучше бы меня разбудила раковина!

Я взяла ребенка на руки, успокаивая его, и распахнула створки.

Под окном стоял мальчишка лет двенадцати. Нахмурившись, вспомнила его — это был новый работник из рыбной лавки, который теперь потрошил там рыбу вместо Флико.

— Ваша коптильня, госпожа, — сказал он.

— Не коптильня, а шаурмичная, — машинально поправила я и тут опомнилась, — Что? Что с ней? Говори быстро!

Не отвечая, мальчишка смотрел на меня. И тут я поняла.

Быстро сунула ему несколько монет, после чего он соизволил ответить:

— Она горит.

Паника.

Поначалу меня охватила страшная, неконтролируемая паника.

Боже, боже, что мне делать?

А Листочек все не унимался.

Не знаю, каких усилий мне стоило взять себя в руки. Наверное, просто потому, что у меня не было другого выхода.

Теряться и рассусоливать было некогда.

Я постучалась к госпоже Нотли, которая и сама уже выглянула из своей комнаты в халате и колпаке и сунула ей Листочка.

После чего напялила на себя первую попавшуюся одежду, и как сумасшедшая помчалась в Устричный переулок.

В запале мне даже в голову не пришло, что даже в самом быстром темпе до моего ларька почти час ходу.

Наплевав на все, я летела, как угорелая. Сердце стучало, словно бешеное. Сейчас я вся состояла из целого сгустка паники.

Дурное предчувствие сдавило грудь.

Я до последнего пыталась верить, что мальчишка ошибся или подшутил.

Не может в моей шаурме быть пожара! Охранный рунолог наложил на него защитную руну и от возгорания в том числе.

Просто не может быть!

Но моим надеждам не суждено было сбыться. Их развеяло, точно пыль по ветру.

Уже издалека я увидела столп дыма, поднимающийся в воздух.

Он был черным.

Я со всей мочи рванула вперед, хотя сил бежать в таком бешеном темпе уже не было.

Несмотря на раннее утро, на Устричном переулке собралась толпа. Ну, еще бы, такое зрелище!

В основном это были торговцы с переулка и соседних улиц, хозяева местных термополий — Козетта, Бухан, Полин из пекарни…

Все эти люди сомкнулись передо мной, точно волны в шторм. Будто нарочно не давали пройти, пробиться к моему ларьку.

Их лица, озаренные отсветами пожара, напоминали неживые маски.

С неведомо откуда взявшейся силой я растолкала всех, выбежала вперед, и в нос ударил запах гари.

Мой ларек полыхал, точно факел.

Языки зеленоватого огня, точно магические злобные змеи с аппетитом пожирали деревянные стенки.

В этом нестерпимом пламени краска, нанесенная на стенки, вспучивалась и пузырилась. Огромные пузыри лопались, исторгая вокруг себя тысячу раскаленных брызг.

И я еще, глупая, надеялась, что повреждения от огня будут небольшими?

Но я не верю, просто отказываюсь верить, что мою шаурму нельзя потушить!

Я должна спасти хоть что-то!

— Огневщики! Нужно вызвать огневщиков, почему они не тушат?

— Уже отправили им руну-вызов, — ответил кто-то из толпы. — Вот только вряд ли команда скоро — в Алмазном квартале тоже пожар, пока там не потушат, в наш Устричный переулок и не сунутся…

Так-так-так, я сейчас быстро что-то придумаю. Должна придумать, по-другому никак!

— Тогда давайте тушить вместо них! — воскликнула. — Возьмем ведра, сделаем цепочку до фонтана и будем тушить сами!

Но ответом было молчание.

На помощь мне никто не спешил. Люди вокруг просто стояли и смотрели на меня, а за моей спиной горела моя шаурма.

— Нужно тушить, быстрее! Огонь может перекинуться на другие постройки — неужто вы не понимаете?

— Он не перекинется, — за всех ответила Козетта. — Сгорит только твоя коптильня.

В этот момент у меня в голове взорвалась боль — такая сильная, что я схватилась пальцами за виски и жутко закашлялась.

ГЛАВА 89

— Не стоит стоять рядом с жидким огнем — наглотаешься дыма, да еще отравишься!

Пекарша Полин — полная женщина лет сорока ухватила меня за предплечье и оттащила подальше от испускающего ядовитый дым ларька.

Остальные сердобольные торговки тут же окружили меня, принялись обмахивать платочками, да охать и ахать. Даже подали воды в глиняной кружке.

— Тебе радоваться надо, милая, что оно занялось, когда тебя внутри не было!

— А то было б, как с обувщиком Барри — его будка тоже загорелась жидким огнём, да только он-то внутри был! Захотел