дрожали от непривычно забытой физической нагрузки. И тут наконец передо мной предстали рельефные каменные контуры двери, к которым я поспешил приложить руку.

Аура впиталась в стену, и та задрожала, отъезжая в сторону.

Передо мной предстала темная комната, наполненная запахом трав.

Поспешил шагнуть в неё, опасливо оглядываясь по сторонам и тут же замирая от увиденного, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки ужаса.

Девушка…

В стороне, освещенная плавающими под потолком сферами, стояла испуганная девушка, рядом с которой…

– Нет… – хрипло прошептал я, чувствуя, как страх сковывает по рукам и ногам. – Ты же… умер… Мне доложили…

– Тебя ввели в заблуждение! – угрожающе оскалился личный страж наследного принца, по телу которого поползла серебряная чешуя. – Вот и всё, – произнёс он, угрожающе наступая. – Пришла пора ответить за то, что ты совершил!‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

Эпилог

Лёля (три года спустя)

– Спокойнее, – я, выражая поддержку, похлопала Терена по плечу, лицо которого было белее мела. – Всё будет хорошо!

Из покоев, за двустворчатыми дверьми которых мы стояли, донесся женский вскрик.

– Боги! Это невыносимо! – страж, что на данный момент носил титул и был приближен к королевской семье, встревоженно вздохнул, прикрывая ладонью лицо.

– Она справится, – улыбалась я.

Умилялась с того, как серебряный дракон не может найти себе места, переживая за Мальен, свою супругу, что на данный момент пыталась родить их первенца.

Терен был бледен, словно полотно, его руки дрожали, а желваки то и дело дергались, стоило моей подруге, что переродилась и обрела серебряную, как и у её супруга чешую, закричать или издать болезненный стон.

– Госпожа! Глубокий вдох! Тужьтесь! Ну же! – громко отдавала команды повитуха, что доносились до нас и приводили Терена в ужас.

– Спокойно, друг мой, – улыбался Арон, который и сам прошел через то же, что сейчас проходил серебряный дракон. – Скоро. Совсем скоро ты возьмешь сына или дочку на руки.

Было видно, как в глазах будущего отца блеснули слёзы.

– Она страдает почти десять часов, – мотнул Терен головой.

– Я ждал больше четырнадцати, – вздохнул Рэйман, который тоже был здесь. Вместе со всеми. – На тот момент думал, что сердце откажет.

Лианесса, хихикнув, погладила мужа по плечу.

– Вот вообще не смешно, – фыркнул король.

Поймав ладонь своей дракайны, он поднес её к губам, оставив поцелуй.

И снова крик, от которого Терен вздрогнул, а затем и громкий голос повитухи.

Эта дракайна помогала рожать мне и Лианессе, передавая нашим мужьям детей на руки.

Мы с королевой забеременели почти в одно и то же время. Я-то знала симптомы и как себя нужно вести при родах, а вот сестра даже не догадывалась.

Пришлось рассказывать, наблюдая её широко распахнутые от услышанного глаза.

Помню, как весь замок стоял на ушах, когда выяснилось, что сначала под моим сердцем растёт дитя, а потом и под сердцем правительницы.

Наши мужья сходили с ума, окружая своей гиперопекой. Мы даже ссорились с ними несколько раз, требуя хоть немного разжать их тиски заботы.

У нас с Ароном родился сын. Мион. Темноволосый дракончик с карими глазами, которые в первые секунды жизни сменились на зеленые змеиные зрачки, а по его тельцу поползла золотая чешуя, вырывая у Рамины счастливый визг.

Через две недели следом за мной отправилась и Лианесса. И именно тогда-то мне и довелось увидеть Рэймана, который находился на грани обморока.

Это потом мне рассказали, что Арон недалеко ушел от своего брата, когда рожала я.

У правящей четы появилась на свет дочь. Шиара. Белокурый ангел с небесно-голубыми глазами, что сменились на солнечно-желтые змеиные зрачки и золотую чешую.

Они стали первыми, кто родился от полноценных дракайн и пришел в очищенный от скверны мир.

С той страшной поры прошло чуть больше трёх лет.

Никогда не забуду, как из королевских покоев, куда нас отвёл Арон потайными путями вместо сокровищницы, мы с Лианессой и Кайденом наблюдали, как в небо взметнулся дракон Лонэнса Эина Навиера, а за ним, уверенно рассекая воздух искрящимися серебром крыльями, мчался Терен.

Он догнал его с легкостью, вонзая клыки в основание крыльев и с силой дергая их, вырывая.

По округе разнёсся болезненный рев, а на землю пролился кровавый дождь.

Никто не пришёл предателю на помощь. А он, если уж быть честными, и позвать-то толком никого не мог, ревя от мучений, ведь дыра на его спине была ужасной.

Дед Вивьен умер не сразу.

Терен не стал добивать едва живого старейшину, руки которого запачканы в крови, а душа чернее бездны. Он швырнул его на землю, приземляясь рядом и не позволяя к нему никому подойти, кроме тех, кому доверял.

Как рассказывал позже Арон, Лонэнс Эин Навиер не ответил ни на один вопрос. Он, корчась от боли, словно обезумевший молил спасти Вивьен.

Его жалкая душонка быстро покинула тело, а вместе с ней, как потом мы поняли, спало внушение с тех, кто касался проклятой шкатулки.

Нужно было видеть лица стражей, что падали на колени перед королем и королевой, взахлеб рассказывая им о том, что заставлял их делать Лонэнс Эин Навиер. И то, что касалось наших ушей, заставляло волосы вставать дыбом.

Зло пало, трусливой дымкой рассеиваясь в лучах победоносного восходящего солнца, но работы ещё было очень много.

Да, разум драконов и дракайн очистился, и пришла пора очистить их тела.

Стоит ли говорить, какой страх читался в глазах жителей, когда они, услышав весть об очищении, что распространилась по всему государству, приходили к воротам замка?

Мы решили, что никто никого силой заставлять не станет. В конце концов это уже попахивало насилием. Под моё пламя попадёт лишь тот, кто сам этого пожелает.

Исключением являлись лишь те, кто имел даже самую малейшую власть в своих руках или работал у тех, кто очистился: старейшины, главы знатных домов, королевские стражи, стражи государства и служанки. Если они хотели оставаться и дальше на своих местах, то выбора у них не было.

Дракайн, жаждущих перерождения, было очень много. Их очереди, что тянулась вереницей, не было ни конца ни края. Они понимали, на что идут. Как понимали и то, что их мечты сбудутся. Нужно лишь немного потерпеть.

Дети и подростки тоже пытались встать в очередь, но стража не позволяла им этого.

Пускай подрастут, а потом возвращаются.

Из всех, кого я проверила, а их было предостаточно, не выжило лишь пятеро.