* * *
Норду, Мэттью и Мики.
Уходят хорошие люди…
Холодный в голосе надлом,
Когда любви хочу воспеть я аллилуйю!
Леонард Коэн[1]
Днем ранее
Женщина была просто редкостной красавицей – и прежде всего в том, что и понятия не имела о своем совершенстве. Он достаточно долго наблюдал за ней, чтобы это заподозрить, но лишь при встрече окончательно понял, что интуиция не подвела его. Скромная, застенчивая, легко управляемая – что называется, «без стержня». Похоже, порядком закомплексованная или не слишком умная. А может, просто страдает от одиночества и никак не может найти себе места в этом сложном враждебном мире…
Хотя в общем-то все это неважно.
Выглядела она как надо, и все дело было в глазах.
Они у нее просто сверкали, когда она подходила к нему по тротуару в свободном летнем сарафанчике, открывающем колени, но в рамках приличий. Ему понравилось, как тонкая ткань весело вспархивает при каждом шаге, как аккуратно двигаются ее ноги и руки. Бледная, тихая. Он бы предпочел, чтобы волосы были немного другими, но вообще-то сойдет и так.
Главное – глаза.
Они были ясными, глубокими и беззащитными, и он внимательно следил, не поменялось ли что за те несколько дней, что прошли с тех пор, как они договорились встретиться. Вид у нее был несколько виноватый, и даже издали чувствовалась неудовлетворенность, рожденная неудачами в личной жизни и бессмысленной работой. Она явно ждала от жизни большего.
– О, приветики, Рамона!
Она застенчиво отстранилась, когда они оказались почти вплотную. Ее ресницы темной тенью накрыли скулы, голова наклонилась, скрывая из виду безупречно очерченный подбородок.
– Молодец, что все-таки решилась, – произнес он. – Думаю, мы отлично проведем вечерок.
– Спасибо, что нашел время. – Она зарделась, все еще опустив глаза. – Я знаю, сколько у тебя дел.
– Будущее – вот что в первую очередь имеет значение для каждого из нас… Жизнь – и то, как мы ее проживем, кусок хлеба, карьера, семья, личное удовлетворение… Просто важно все заранее спланировать и как следует продумать. И нет нужды проделывать это в одиночку – только не в таком городишке. Мы все тут друг друга знаем. Помогаем друг другу. Ты поймешь это, когда поживешь здесь подольше. Народ у нас в общем-то славный. Не только я один.
Она кивнула, но он понял, что сейчас творилось где-то в самой глубине ее души. Они встретились якобы случайно, и вот теперь она терялась в догадках, с чего бы это вдруг с такой готовностью открылась совершенно незнакомому человеку. Но это был его дар: его лицо, его манеры хорошо воспитанного человека, то, как к нему сразу проникались доверием… Некоторым женщинам это требуется – плечо, на которое можно опереться, терпение. Как только они понимали, что его интерес не в том, чтобы просто разок переспать, все было просто. Не ветреный, надежный, добрый… Опытный и рассудительный, наконец.
– Ну так как, готова?
Он открыл дверь машины, и на миг показалось, что она с некоторой растерянностью остановила взгляд на черных ожогах от потушенных сигарет и продранном кожзаменителе.
– Это прокатная, – поспешил объяснить он. – Прости, но моя собственная машина в сервисе.
Она прикусила губу, гладкая икра на ноге слегка напряглась. Приборная панель вся уделана какими-то пятнами, коврик под ногами протерся до дыр….
Ее следовало просто чуть-чуть подтолкнуть.
– Мы ведь только завтра собирались встретиться, помнишь? Ближе к вечеру. Выпить кофейку, поболтать. – Он наморщил лицо в улыбке. – Если б планы не поменялись, поехали бы на другой. Но ты попросила сегодня. Вышло типа как спонтанно, но ради тебя…
Он намеренно не договорил – пусть вспомнит, что сама предложила встретиться, а не наоборот. Наконец она кивнула, поскольку все это звучало вполне разумно, а ей не хотелось выглядеть привередой, которую волнуют такие мелочи, как состояние автомобиля, тем более что купить собственный ей все равно не по карману.
– Просто мама приезжает утром из Теннесси. – Она оглянулась на многоэтажку у себя за спиной, возле уголков ее рта прорезались новые морщинки. – Так вот, ни стукало ни брякало.
– Да.
– Мама все-таки…
– Ты уже говорила. Я понял.
В его голосе прозвучала небольшая раздраженность, некоторое нетерпение. Он улыбнулся, чтобы снять возникший было напряг, хотя меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы ему напоминали о жлобских корнях этой девушки в каком-то зачуханном жлобском городишке.
– Это тачка моего племянника, – сообщил он. – Он студент.
– Тогда это все объясняет.
Она имела в виду запах и грязь, но теперь смеялась, так что он тоже рассмеялся.
– Ох уж эти детишки! – произнес он.
– Ну да, точно!
Он отвесил шутовской поклон и прогнал какую-то шуточку про боевые колесницы. Она опять рассмеялась, но он уже больше не обращал на это внимания.
Она уже сидела в машине.
– Люблю воскресенье. – Выпрямилась, когда он пролез за руль. – Тишь да гладь. Никому ничего не должен. – Разгладила подол и показала глаза. – А ты любишь воскресенье?
– Конечно, – отозвался он, хотя ему было глубоко плевать. – А ты сказала матери, что мы встречаемся?
– Еще чего! – воскликнула девушка. – Мне нужен этот миллион вопросов? Начались бы разговоры, что я гулящая и безответственная, что надо было ей позвонить, а не…
– Наверное, ты все-таки преувеличиваешь.
– Ну уж нет, только не с моей мамочкой!
Он кивнул, словно бы понимая эту ее замкнутость. Деспотичная мать, отец неизвестно где или уже помер… Повернув ключ в замке зажигания, он еще раз полюбовался, как она сидит – спина прямая, обе руки аккуратно лежат на коленях.
– Люди, которые нас любят, обычно склонны видеть то, что хотят видеть, а не то, что мы из себя представляем в действительности. Твоей маме стоит присмотреться получше. По-моему, она будет приятно удивлена.
