Глава 1
– Элиза, помоги мне разобраться.
Я смотрю на Касс.
– С чем?
– Какие отношения у Мерседес с подсолнухами?
Третий участник нашей команды перестает теребить и менять местами стоящие в вазе на шкафу с картотекой подсолнухи; затем поворачивается к моему столу. Там сидим мы с Касс.
– Касс, ты уже сто лет как знаешь меня – и никогда не приходило в голову поинтересоваться?
Та пожимает плечами, однако – как и при большинстве ее движений – колышется всем телом. Даже стул, на котором расположились наши ноги, сдвигается с места.
– Наверное, я никогда не считала этот вопрос достойным внимания.
– А теперь считаешь?
– Нет. Но сейчас мне скучно, а у тебя свежий букет подсолнухов…
Перестаю их слушать – они ведут себя так столько, сколько я их знаю, и даже дольше – и смотрю на время на телефоне. Затем – на пустой стол рядом с нашим. Брэн опаздывает.
Брэн никогда не опаздывает. С маниакальным упорством он везде и всегда появляется заранее.
– Мне нравятся подсолнухи, потому что они всегда тянутся к солнцу.
– Ох уж эти твои метафоры…
Если честно, то я жду Брэна не потому, что так уж беспокоюсь о нем, а потому что хочу, чтобы с его появлением прекратились дружеские пререкания. Кассондра Кирни и Мерседес Рамирес познакомились лет тринадцать назад в Академии ФБР. Обе поступили в отдел, расследующий преступления против детей[1]. До недавнего времени они работали в разных командах, однако чуть меньше года назад весь отдел реорганизовали с учетом возросшей всеобщей нагрузки, и глава нашей команды Вик Хановериан решил, что нам пригодится четвертый участник. Он перевел к нам Касс, которую два года назад уже одалживали нам на одно адски сложное и сугубо приватное дело[2]. Как сообщил Вик, из всех живущих в Куантико[3] сотрудников CAC она лучше всех подходит нашей команде по темпераменту. На протяжении своего короткого спича шеф явно сдерживал смех. Мы, несомненно, ходим в любимчиках у Вика – в основном потому, что Брэн и Мерседес были его напарниками до того, как его повысили в звании. Однако тот факт, что он нас любит, не означает, что ему не нравится подшучивать над нами. Точнее, над Брэном. Тот и так находился в меньшинстве, когда у него в напарницах были только я и Мерседес. С учетом Касс ситуация становится безнадежной.
– Элиза? Элиза!
От тычка локтя Касс в мой бок я вздрагиваю.
– Что?
– О чем ты думаешь?
– О чем я думаю? Я думаю… о том… о том, на что мне следовало обратить внимание?
Обе хихикают. Мерседес, впрочем, качает головой.
– Стерлинг, это называется «умение оценивать ситуацию». Попробуй попрактиковаться на досуге.
– Так о чем мне надо думать? – спрашиваю я, не удостаивая ответом предыдущую фразу.
– Подсолнух ли Мерседес? – повторяет вопрос Касс.
– Знаешь, именно от таких бесед ему снятся кошмары.
Они оглядываются на стол Брэна и разражаются смехом. Уточнять, кто имеется в виду, не требуется. Приятно видеть такое взаимопонимание в команде, пусть порой оно и слегка пугает. Когда я окончила академию, меня отослали обратно в Колорадо в денверское отделение. Моя мать испытала облегчение: раз уж мне обязательно надо заниматься опасной, не приличествующей женщине профессией, по крайней мере, я нахожусь в пределах досягаемости и она может пилить меня при встречах лицом к лицу. Я же испытала легкое разочарование. Мне хотелось побывать в новых местах и провести там побольше времени, чем семнадцать недель в академии. Затем года четыре назад мне предложили перевестись в эту команду. Вскоре мы все привыкли.
– Его сумка здесь, – замечает Мерседес. – Посмотри – вон, видна из-за стола.
Гм. Действительно.
– Он с Виком?
– Или с Ивонной, если что-то пошло не так и она по-прежнему занята добычей данных. Она у себя в кабинете?
Я и Касс подходим к кабинету Ивонны, но дверь заперта, а из-за отсутствия окон невозможно понять, находится ли технический аналитик команды все еще там или нет.
– Скажи-ка, Элиза, ты еще не вывесила фото своего платья на «Крейгслист»?[4] – спрашивает Касс. – Если я дам тебе вилку, поиграешься с розеткой? – Она усмехается. Она упорная.
Прежде чем одна из них успевает предложить сделать еще что-нибудь с моим так-никогда-и-не-использованным свадебным платьем, ведущая в кабинет Вика дверь – она находится у пандуса, который ведет к расположенному на пол-этажа выше конференц-залу, – открывается. Вик выходит наружу и облокачивается на перила.
– Доброе утро, дамы.
– Доброе утро, Чарли, – отвечаем хором втроем. Обычно он улыбается и просит приберечь все это для Эддисона. Сегодня же…
– У вас появилось дело местного масштаба. Ричмонд.
Переглядываемся, затем вновь поворачиваемся к нему. Мерседес озвучивает наши мысли:
– Итак?
– Эддисон присоединится к вам в машине. Команда Уоттс уже берется за дело, но вы будете работать с ними.
Отсутствие Эддисона – Брэна – внезапно предстает в новом, тревожном свете.
– Это киднэппинг, верно? – спрашиваю я. – Маленькая девочка?
– Ивонн вышлет вам файлы в течение минуты. Сейчас дописывает последние подробности.
Это значит «да», но Вик не хочет, чтобы другие сплетничали на этот счет.
Я выскальзываю из-за стола – Касс выпрыгивает, потому что ей не хватает роста, чтобы изящно выскользнуть, – и меньше чем за полминуты мы собираемся. Дело локальное, так что нам не понадобятся дорожные сумки. Без курток не обойтись – здравствуй, конец октября. Мы стараемся не брать на выезд сумочки: оставлять их в машине – не лучший вариант. Поэтому то, что не прицепить на пояс, распихивается по карманам брюк и курток, пока те не раздуваются, словно щеки бурундука.
В лифте наши планшеты пищат: файлы пришли. Открываю свой.
– Бруклин Мерсер, – читаю вслух. – Белая, возраст восемь лет, светлые волосы, голубые глаза. Пропала… вчера.
– Вчера? – взвизгивает Касс. – И они обратились к нам только сейчас?
– Пропала… о черт… после полудня по пути из школы домой.
