когда Лукас отправился домой. У нас на пять вечера было назначено совещание, в это время последние ученики расходятся по домам. Поэтому те, у кого занятия закончились раньше, задержались на работе. Отсутствовали лишь пара человек из утренней смены.

– Лукас у вас и по утрам бывал?

– Нет. Отсутствовали две матери малолетних детей. Их вы, надеюсь, не станете подозревать?

Полицейские оставили этот вопрос без ответа. Джаспер что-то царапал в своем блокноте.

– Значит, мы собрались около пяти, но не успели начать, как подошли родители Лукаса. Они хотели узнать, в котором часу он ушел. Они недолго здесь пробыли, потом мы прошли всю повестку дня, и я отпустила всех где-то между половиной шестого и шестью. А сама задержалась, подумала, вдруг кому-то понадоблюсь. Бумаги всякие поразбирала. Больше никто не приходил, и в полвосьмого я ушла домой.

– Нам нужен список всех, кто был здесь во второй половине дня в четверг, и тех, кто отсутствовал.

– Я уже подготовила его для вас. Знала, что вы спросите. – Она протянула им исписанный лист бумаги. – Здесь фамилии всех сотрудников и их должности.

Трокич быстро проглядел список, сложил листок и сунул его в карман.

– Вы абсолютно уверены, что эти люди в указанное время находились здесь?

На миг ему показалось, что у Тины слегка дрогнул уголок рта, но тут же она энергично кивнула.

– Это очень важно, – подчеркнул Джаспер.

– Да, понимаю. Но я уверена.

– А есть у вас временные сотрудники, которые не каждый день приходят? Может, студенты, практиканты, те, кто замещает заболевших, и тому подобное.

– Есть. Адам, помощник воспитателя. Он заменяет штатников, когда те по каким-то причинам отсутствуют. Но он тоже был здесь и на собрании сидел, так как мы обсуждали некоторые вопросы, имеющие к нему отношение. – Голос у Тины смягчился. – Адам как раз и отпустил Лукаса домой, кстати, ваши коллеги вчера с ним уже беседовали, как и с другими сотрудниками, пока Лукаса искали. Он очень огорчен случившимся.

Трокич кивнул, он уже встречал это имя в одном из отчетов.

– А как Лукас чувствовал себя в продленке? – спросил Джаспер.

– Признаться, я не очень хорошо его знала. Я ведь пару лет назад стала заведующей и мало общаюсь с детьми. Но с ним никаких проблем не возникало, иначе мне бы стало известно об этом. И все же, по-моему…

Тина Витт наморщила лоб, будто что-то припоминая, и задумчиво уставилась в стену.

– Что же?

– Да нет, ничего особенного. Просто мне вспомнилась история с кроликом, но точно не скажу, был ли Лукас… Нет, боюсь, не смогу вам много о нем рассказать. Знаю только, что он был очень живой мальчуган. Лучше вам с воспитателями из группы второклассников пообщаться, они больше его знают. В списке они отмечены.

– Значит, вы и родителей его не знали? – не унимался Джаспер.

Женщина так энергично покачала головой, что взметнулся ее рыжий хвостик.

– Нет, если честно, до вчерашнего дня я даже не знала, как они выглядят.

– Ну что ж, – подытожил Трокич, – вопросов к вам у нас пока больше нет.

Он закончил беседу с соблюдением всех положенных формальностей, и они с Джаспером покинули школу. Похоже, здесь ловить им нечего, сказал себе Трокич. Совсем.

15

Матиас Риисе прижался коротко стриженным затылком к стене с постером «Линкин Парк» и до боли стиснул зубы. Мысли роились у него в голове и поселялись в самых отдаленных уголках сознания. Страх сковывал мышцы, дышал он быстро и неглубоко. Полицейские приходили к его матери, а от нее отправились к Джонни Покеру, педику Джонни со всеми его дизайнерскими прибамбасами. Сколько еще раз они припрутся, копаясь в этом деле? Другая группа полицейских что-то вынюхивала в их районе днем раньше, а Матиасу совсем не улыбалось, чтобы они лезли в его жизнь. Полиция роет всерьез, под ковры заглядывает, может и полы вскрыть, всё преступников ищет.

Атмосфера и так была мрачная, а со смертью Лукаса совсем похоронной стала. Конечно, ничего страшного не было в том, что его младший брат Фредерик давно уже проводит большую часть времени со своим одноклассником Томасом. С тех пор как тот объявился, брата дома почти не застанешь. Фредерику повезло оказаться в компании с Томасом, представляющим лучшую часть населения Морслета. Хуже обстояли дела с младшей сестренкой Юлией, оставшейся в одиночестве. Единственный ее товарищ по играм Лукас выбыл из игры. Что-то с ней не то творится. Какая-то неправильная картина мира сложилась в ее в кудрявой головешке. И врет она всю дорогу, причем врет по-черному.

Он покосился на письмо, лежавшее на письменном столе с тех пор, как мать принесла его из почтового ящика. На конверте не было марки, зато красовалось его имя. Дурные предчувствия не позволяли ему вскрыть конверт.

Он не прислушивался к разговору Йонны с полицейскими, хотя по ее голосу понял, что один из них был мужчина.

Матиас не желал, чтобы ему напоминали о Лукасе. Воспоминания о нем были плотно упакованы и спрятаны в самом дальнем уголке его памяти, и он не собирался вытаскивать их на свет перед чужими людьми. Да и чему это могло помочь? Ведь Лукаса больше нет. Матиас глубоко вздохнул.

Он достал из-под матраса небольшой пакетик с парой сигарет, набитых веселящим табачком, который он втайне ото всех купил у Джонни Покера. Сущая ерунда по сравнению с тем, что некоторые его сверстники упивались виски или же закидывались экстази и амфетамином. Правда, сигареты эти жутко воняли, но это как раз поправимо. Он запалил свежий косяк, сдвинул в сторону увядший цветок в горшке и открыл окошко в лиловой раме. Из небольшого сада, где тяжелые снежные хлопья покачивались на яблоневых ветках, в комнату ворвался морозный воздух, и у Матиаса перехватило дыхание.

Что чувствует человек, которого душат? Сколько времени он ощущает, что леска затягивается все туже, прежде чем отключается? Десять секунд? Две минуты? И чувствовал ли он что-нибудь, когда его бросили в холодную речку? Как ледяная вода тысячами иголок впивается в тело? Матиас не был уверен, что хочет все это знать.

Потом он включил «Нэфью»[9] на малую громкость – мать не выносила, когда он врубал систему на полную мощь. Уж лучше так, чем никак, так она хоть не ворвется к нему в комнату. А травка поможет привести нервы в порядок и прогнать вертящиеся в голове мысли. И стыд пройдет, и он забудет, через что ему довелось пройти. Все это уже в прошлом. Он вырос и понял, в