Малышкин, у которого фамилия вполне соответствовала его невысокому росту, иронии в голосе капитана не уловил, лишь недовольно произнес:

— Ох, насиделся… не по мне эта работа.

Дружинин нахмурил брови:

— Запомни, выпускник училища с отличием. У нас любая работа важна: по тебе она или нет. Ясно?

Видя смятение Малышкина, Сергей примирительно произнес:

— Ладно, не обижайся. Вот тебе следующее задание. Нужно срочно найти человека, — и он протянул лейтенанту листок бумаги, на котором было написано "Бруно Шульц".

Поручение своего непосредственного начальника Малышкин выполнил достаточно быстро. В тот же день к вечеру Дружинин имел адрес Шульца. Он совпадал с адресом, по которому значился особняк Красной графини.

— Добро, — похвалил Сергей лейтенанта. — Завтра утром едем знакомиться с этим Бруно.

…Звероферма, где работал Бруно Шульц, располагалась на небольшом отдалении от бывшего имения Красной графини, в котором нынче обосновалось Областное общество лесоводов. Адрес у них был один и тот же.

Бруно Шульца здесь знали все. Это был высокий, крепкого сложения мужчина лет 50, с окладистой белесой бородой. Когда Дружинин и Малышкин появились перед ним и представились, показав свои удостоверения, он пробурчал:

— Двадцать лет назад не посадили, так сейчас решили исправить ошибку?

По-русски Бруно Шульц говорил хорошо, но небольшой акцент чувствовался.

Дружинин и Малышкин, услышав от него напоминание о двадцатилетней давности, от неожиданности переглянулись:

— Простите, как к вам обращаться? — спросил Сергей.

— Известно как, — снова пробурчал работник зверофермы. — По имени-отчеству.

— Бруно…

— …Фридрихович.

— Бруно Фридрихович, никто не собирается вас арестовывать. Мы просим вас помочь.

— Меня? В чем?

— Давайте, где-нибудь присядем.

Они расположились на лавочке под навесом от солнца. Бруно Шульц достал небольшую трубку, набил табаком, раскурил. Малышкин взялся было за пачку "Джебола", но, помня, что Дружинин некурящий, раскрывать не стал.

— Так чем я вас заинтересовал? — спросил Шульц.

Вопросы Дружинин продумал заранее.

— Вы в свое время были у Геринга в почете?

Шульц нахмурился:

— Геринг давно осужден. Я к его преступлениям отношения не имею. И вообще, я не хотел бы говорить на эту тему.

— Никто вас ни в чем не обвиняет, — снова успокоил его Дружинин. — Скажите, вам хорошо знакомы дачи высокопоставленных особ Германии прошлых времен?

— Меня в них никто не приглашал.

— Ну а что происходило вокруг дач, помните?

— Что тут могло происходить? Приезжали, охотились, пировали. Обычно было много народу.

— А дачу Бисмарка помните?

— Ту, что у моря?

— Именно…

— Как не помнить. Пока там летчиков учили, я свободно прохаживался вдоль ограды, невысокой ограды из булыжников. А после летчиков…

— Что после летчиков?

— После летчиков туда пришли новые хозяева. Ограду усилил забор из высоких досок. Появилась колючая проволока и охрана.

— И что секретного было за забором?

Бруно Шульц сделал глубокую затяжку, выпустил струю дыма:

— Что было за забором, меня не посвящали. Но я слышал шум мотора.

— Самолета?

— Нет, вой авиационных двигателей я хорошо запомнил от предыдущих хозяев.

— Танкового?

— Похоже, танкового. Ворота, к которым вела хорошая дорога, при мне ни разу не открывались, поэтому точно сказать не могу. А дорога к морю тоже была закрыта забором.

— К морю, дорога?

— Да, небольшая, метров 100.

Дружинин и Малышкин внимательно слушали. Бруно Шульц, вспоминая, продолжал курить трубку, и трудно было сказать, какие чувства вызывали у него в душе эти воспоминания.

— А к берегу моря вы подходили? — спросил Дружинин.

— Только два раза.

— Почему именно два?

— Я это хорошо запомнил. Первый раз, когда я прошел вдоль забора и подошел к морю, меня остановил офицер в черном, очевидно эсэсовец. Он спросил, кто я такой и, узнав, что я имею отношение к Герингу, вежливо посоветовал не появляться поблизости.

— Что его так напугало?

— Трудно сказать. Может быть то, что я увидел недалеко от берега?

— И что вы увидели? — спросил Дружинин и почувствовал волнение.

— На поверхности моря, метрах в 300, я увидел… как вам сказать… что-то похожее на очень большую сигару или… на небольшую подводную лодку.

— Не надводное судно?

— Нет, это была подводная лодка. Она быстро ушла под воду.

— А второй раз? — с нетерпением спросил Дружинин.

— Второй раз, очутившись на берегу, я был свидетелем странного зрелища. Вдали по морю шел небольшой кораблик — может катер, может траулер — трудно было разобрать. И вдруг раздался сильный взрыв. Кораблик быстро затонул. А на меня тот же неожиданно появившийся эсэсовец вдруг набросился: кричал, ругался, махал кулаками, грозил, что в следующий раз отдаст в гестапо. Тогда в сентябре было строго по этой части. Арестовать могли за любую провинность.

…Они еще курили несколько минут. Потом настало время прощаться.

— Ваша информация для нас очень ценна, — сказал Сергей. — Спасибо, Бруно Фридрихович.

— Да зовите меня лучше Борис Федорович, я уже изрядно обрусел.

— Спасибо, Борис Федорович. И у меня вопрос: почему вас не арестовали в 45-м? Вы же были приближенным к самому рейхсмаршалу.

Суровое лицо охотоведа тронула едва заметная улыбка:

— Да потому что советские начальники тоже любили охоту. Они меня в обиду не дали. Вашим из НКВД я был представлен, как человек наемного труда, вроде батрака. Это у вас приветствовалось. А то, что после не уехал в Германию, так это потому, что мать у меня наполовину русская, наотрез отказалась уезжать. Да и места эти, — он повел рукой с зажатой трубкой, — для меня с детства дороги. У меня и отец, и дед были лесничими.

— Самый последний вопрос. Вы бы узнали этого офицера-эсэсовца сейчас, спустя много лет?

— Узнал бы, — не раздумывая ответил Шульц и сжал кулаки.

— Лодка? Подводная лодка? — Костров был явно не в себе. — Ты думаешь, что говоришь? А может, у этого Бруно начались возрастные заскоки?

— Да какие заскоки? Ему едва за 50. Крепкий мужик!

— Заскоки и у студентов бывают.

— Товарищ полковник, Бруно Шульц в полном здравии.

Костров задумался:

— А про размеры лодки он что говорил?

— В длину метров 10–12, в ширину метра два.

— Нет, это не лодка, это что-то вроде батискафа. О таких мизерных подлодках я не слышал. Правда, я не моряк…

— Зачем нужен батискаф на мелководье? А шум мотора за забором? Как это объяснить? А высокий забор до самого берега — что он скрывал?

— Возможно, этот объект — батискаф готовили на берегу, а потом на платформе-тягаче везли к морю. От тягача и шум мотора.

— А взрыв катера или… как его там… траулера чем вызван?

Костров закурил. В минуты, когда нужно было что-то объяснить или принять решение, он тянулся к папиросам. Но сейчас это не помогало, объяснения не было.

— Черт, знает что! Каша какая-то! Приключенческий фильм,