этом. Концов не находилось. Причина самоубийства твоих родителей мною так и не была установлена. И я… Во мне кипело все. Получилась какая-то смесь из чувств. Долг перед тобой, тоска по тебе, недовольство собой. И я скатился. Точнее, докатился до психолога. Она-то и нашла выход. Зачем, говорит, столько препятствий? Просто поезжайте к ней. И я решил, что не приеду, а перееду. Даже если ты не посмотришь в мою сторону, даже если у тебя уже кто-то появился, я просто буду наблюдать за тобой, оберегать тебя. Ты же знаешь: я люблю тебя, да?

– Так куда ты перевелся, Валерик? В какой район? – Маша была озадачена. – Это Москва, тут расстояния. Можем видеться редко при нашей с тобой занятости.

– Мы часто будем видеться, Маша. Я перевелся… в ваш отдел. Пока в дежурную часть, но с перспективой.

– …Мишка знал? – заподозрила она брата в вероломном умалчивании фактов.

– Он и помогал. Без его ходатайства и рекомендаций меня бы вряд ли взяли. И квартиру помог найти близко от отдела. Правда, я там еще не был. Но ключи уже у меня.

– Я в душ, – повторила Маша, еще не поняв до конца: злится она на брата за молчание или нет. – А потом мы на работу…

Они не опоздали. Даже приехали раньше Подгорного и Миши. Валера сразу отправился к руководству. Маша – к себе. Машину она поставила под окнами. Не будет она прятаться. Глупо. Все равно коллеги вычислят. Она же в полиции работает, не на кондитерской фабрике.

Села за компьютер, открыла сводки происшествий за сутки и опешила.

– Кого-кого убили?! – Буквы прыгали перед глазами, настырно не складываясь в слова. – Кто, кто убил?! Твою же…

Через пару минут в кабинет вошел Подгорный. Не вошел – влетел. Куртку на ходу срывает, рывком вешает в шкаф, бейсболка летит в дальний угол верхней полки. Два шага – и на своем месте. И взгляд, не сулящий ей добра, в ее сторону.

– Развлеклась, Лунина? – прошипел он через минуту пристальных наблюдений. – Я тебе не хорош? Нашла другого?

– Вы о чем, товарищ майор? – прикинулась она непонимающей.

– Хватит дурочку валять, Лунина! – То ли зубы скрипнули у Никиты, то ли в челюсти что-то щелкнуло. – Меня на пушечный выстрел не подпускала, а с каким-то залетным в отеле ночи проводишь? Это… Это вообще, Маша!

– Это вообще, Никита! – в точности повторила она его интонацию и добавила: – Тебя не касается! И – да? Ты что, за мной следишь? Как ты узнал?

– Ничего я не слежу! – возмутился он вполне убедительно. – Этот отель у нас в разработке. Там часто сомнительные личности совершают подозрительные сделки. Он у нас на карандаше. И инфа по сомнительным личностям сливается мне лично. И тут такое бинго! Я ушам своим не поверил, когда мне доложили.

Теперь стало понятно, с чего девушка администратор так долго их оформляла и заселяла. Присматривалась и решала: настучать или нет?

– Ты… У тебя… У тебя с ним что – отношения? Кто он вообще такой, черт побери?! – Подгорный сильно нервничал. – Откуда он взялся?

– Он из моего родного города, Никита. Зовут его Валера. Мы раньше с ним встречались, – решила пощадить его нервы и любопытство Маша, все равно ведь узнает. – Зимин Валера.

– Зимин… Зимин… Это не этого Зимина берут к нам в дежурку? – побледнел Подгорный.

– Как оказалось, этого Зимина. Сама в шоке, – хмыкнула она, примирительно улыбаясь майору. – Узнала пару часов назад. Честно!

Подумала: сдавать или нет Мишку? И решила, что не стоит. Сами пусть разбираются.

– Понятно, – противным скрипучим голосом отозвался Подгорный через пару минут и тут же снова вскинул голову, подозрительно щурясь в ее сторону. – А не знаешь, чья на парковке крутая тачка яркого цвета? Все к окнам прилипли, ее рассматривая.

– Моя, – ответила Маша кротко. – Она в гараже стояла несколько лет. Сейчас вот решила, что хватит ногами Москву мерить. И я не наворовала на нее и не еще что-то, это теткин подарок. Все на меня записала, умирая.

– Ты просто девушка-сюрприз! – вытаращился Подгорный. – А чего это она Мишку обделила? И все на тебя оформила?

– Это была моя тетка, папина сестра. У нас с Мишей разные отцы, – нехотя призналась Маша, все равно ведь докопается, если поставит цель. – Все, товарищ майор, допрос окончен?

– С тобой – да. – Он порылся в сейфе, вытащил из стопки тонкую папку. – А с Голубевой допрос еще только предстоит. И ты идешь со мной. И если бы ты отвечала на мои звонки и сообщения, старлей, то знала бы, что Наталья Голубева была вчера поздним вечером задержана на месте преступления. Она подозревается в убийстве своей соседки – любовницы ее покойного мужа.

– В курсе, – кивнула Маша на монитор. – Прочитала в сводках. Что, прямо на месте преступления? В момент убийства?

– Да. Практически, – ответил он уклончиво.

– А можно подробностей? Ну, виновата, виновата, не отвечала! – покаянно склонила Маша голову. – Никита, ты же теперь знаешь, что за причина была тому виной.

– Кувыркание в постели – причина?! – снова взвился он от злости. – Вот объявить бы тебе выговор, Лунина! Или погнать к чертовой матери за несоответствие!

– За то, что я была на свидании?

– За то, что настояла на подписке для Голубевой. А та, отравив мужа, не успокоилась и соседку добила. И знаешь, старлей, как она ее убила?

– В сводке значится огнестрел.

– А из чего, знаешь, она ее застрелила?

Подгорный уже шел к двери, зажав под мышкой тощую папку с новым делом. И делал ей знак следовать за ним.

– Из пистолета, надо полагать. – Маша послушно шагнула за ним к двери.

– А из какого пистолета, старлей, Голубева убила свою соперницу? Не догадываешься?

Никита встал спиной к двери, слегка на нее облокотившись, тем самым преграждая ей дорогу. И эта его противная ухмылка, с которой он всегда рассматривал ее, словно голую, повисла на его губах.

– Не догадываешься, Маша, из какого пистолета Голубева застрелила свою соседку Веру?

– Нет! Не может быть! – Маша почувствовала, что бледнеет. – Ты хочешь сказать, что Вера была убита из пистолета самоубийцы Лебедева?

– Да.

– Я говорила тебе, что пистолет был при нем на бульваре в тот момент, когда его… Когда его убили! – выпалила она севшим голосом. – Как же еще он попал в руки Голубевой? Если, конечно…

– Никаких «конечно», Лунина! – прикрикнул на нее Подгорный. – Она украла его у Лебедева после того, как он себя убил.

– Ты слышишь себя, майор?! – возмущенно зашипела Маша. – У него под ремнем был ствол. А он себе в сердце заточку вогнал? Изловчился