Это как со школьными обедами. Обычно в их состав включали несколько салатов, один из которых вкусный, а остальные не очень. С людьми то же самое. Всегда есть тот, кто тебе нравится. Но потом на каком-то этапе ты можешь оказаться в дураках, когда он станет для тебя очень близким. Так получилось с Соломоном. А теперь и тетушка Янсун. Очень приятная, добрая женщина, но ведь и она что-то скрывала.

У каждого из нас есть секреты. И моя сестра не исключение. В тот момент, когда я старался вытащить ее из тюрьмы, я не знал всей правды. Поэтому решил сам составить и подать ходатайство. Я запомнил его содержание, когда внимательно читал документ.

Я не понимал смысла всего написанного, но запомнил слово в слово. У меня была очень хорошая способность к заучиванию наизусть. Я вспомнил почти весь текст и спокойно его написал. Основная мысль заключалась в том, что ни обувь, ни мои показания, ни тот факт, что подозреваемая не отрицает свою вину, не могут рассматриваться как основания для заключения ее под стражу. Набралась в общей сложности четвертая часть от первоначального варианта, составленного Соломоном. Я пошел на почту и отправил ходатайство заказным письмом. Оставалось только ждать. Не может же смертельно больной человек находиться в холодной камере!

10. Возвращение убийцы

Уже через неделю Тончжу выпустили, но я не почувствовал радости. Я точно знал, что она что-то скрывает.

– Сработал план с ходатайством. Сегодня сказали, что ее выпустят, – за пять дней до суда сообщил мне приемный отец. В тот момент я готов был прыгать от радости. Мои усилия принесли реальную пользу!

– Это все благодаря мне!

– Вовсе нет. С чего ты взял?

В разговор вмешалась госпожа Нам:

– Если б не ты, ничего бы не случилось. Теперь надо доказать, что она никого не убивала.

– Я думаю, настоящий преступник находится в деревне. От этого мурашки по коже.

Где гарантия того, что убийца не найдет нас раньше, чем мы с сестрой докопаемся до правды? Именно такие мысли занимали меня, и я даже не догадывался об испытаниях, которые ждали впереди.

В тот день, когда должны были выпустить Тон-чжу, к нам в дом пришли полицейские. Их было двое. Один – молодой парень, другой – следователь Ван Кочжин, друг Соломона и мой враг. Они передали копии по делу сестры и кратко рассказали о предстоящем суде.

– Может так случиться, что тебя пригласят в качестве свидетеля.

Они не скрывали своего недовольства результатами ходатайства, но открыто об этом не говорили.

– Не переживай, – поддержал меня приемный отец.

Я лишь кивнул в ответ.

Полицейские уже собирались уходить, когда детектив неожиданно повернулся ко мне и сказал:

– Давай выйдем на минутку.  – Ван Кочжин позвал меня на задний двор. На какое-то мгновение я испугался, решив, что он применит силу. Но после его слов: – У меня есть для тебя один секрет, – я не мог не пойти с ним.

Секрет. Какой, интересно? Наверное, одна из тайн, которую он хранил все это время. Но то, что спросил детектив, стало для меня большой неожиданностью:

– Насколько ты ей доверяешь?

Ван Кочжин не сразу задал этот вопрос, стоя у забора и оглядываясь по сторонам. Он дождался нужного момента, когда вокруг никого не было, и только потом спросил. Я пытался понять смысл его вопроса.

– Доверяю ли я сестре? Что вы имеете в виду?

Следователь в первый раз посмотрел на меня столь леденящим душу взглядом.

– Задам вопрос иначе: Юн Тончжу твой близкий друг?

– Нет.

– Тогда ради чего ты так стараешься?

Я готов был возразить, и у меня имелась куча аргументов. Во-первых, даже если не друг, она – моя сестра. Во-вторых, у нее, конечно, есть проблемы с психикой, но она не злобная. Ну и, в конце концов, она не убийца. Но мне не дали возможности привести ни один из аргументов.

– Скажу прямо. Она не тот, кому стоит доверять. Поэтому и не стоит так за нее биться.

В этой ситуации, человек, которому действительно не стоило доверять, – как раз господин следователь. Я успел донести эту мысль до собеседника, на что получил следующий вопрос:

– Как думаешь, ты единственный, кого они усыновили?

– Это вы сейчас о чем?

– Глупец! Твоя семья тебя обманывает. Ты не первый, кого они усыновили, и не единственный. Теперь вопрос: куда, по-твоему, делись все остальные?

Я замер от шока. До сегодняшнего дня я был уверен, что я единственный усыновленный ребенок. Никого не было до, и впредь никого не будет. Для меня стало настоящим ударом услышать, что были еще дети, причем не один ребенок, а несколько.

– А сколько было детей? – с трудом спросил я.

– Этого я сказать не могу. Ты должен найти их сам…

– Найти?

– Да. Ответ намного ближе и проще, чем ты думаешь.

– Где сейчас эти дети?

– Я не могу тебе ответить.

– Неужели… умерли?

– Еще раз повторяю: не могу сказать.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Чтобы ты подумал хоть разок над моими словами. Правильно ли ты поступаешь, помогая ей? Насколько ей можно доверять? И принесет ли тебе покой ее возвращение?

Детектив развернулся и ушел, закончив все свои дела. А я продолжил стоять, как столб. Все, что казалось мне естественным и правильным, разрушилось. Я думал, что я единственный усыновленный ребенок в этом доме. А теперь? Следующая мысль практически нокаутировала меня: «А все ли я о ней знаю? Какую-то часть – да. А остальное?»

Рассказ следователя о других приемных детях заставил меня сомневаться в моей сестре. Его план сработал. У него получилось. Ван Кочжин заронил в мою душу зерно сомнения. Я должен был все выяснить, поэтому вернулся в дом и спросил:

– В этом доме были дети, усыновленные до меня?

Услышав мой вопрос, госпожа Нам и ее муж тут же покраснели, а глаза быстро забегали. Они ответили, что нет, у них никогда не было других детей, но по выражению их лиц я и так все понял. Это была наглая ложь!

Кто хуже: тот, кто врет, или тот, кто всегда говорит правду? Следователь рассказал мне историю усыновлений в этом доме, а семья соврала, что такого не было. Получается, первый – хороший человек, а эти двое – нет. Как же все запутанно. Я должен узнать правду.

В детском доме нам говорили, что человек, загнанный в угол, способен на многое. Кто знает, может, и рассказ следователя подействовал на меня так же. Он всячески пытался помешать поиску настоящего убийцы.

В самом начале, когда я только заявил о своих планах, он решил, что у меня кишка тонка. Потом последовали попытки рассорить меня с Соломоном, который всячески пытался мне помочь. Ван Кочжин думал, что один я не справлюсь с этим делом. Но после ходатайства он понял, что недооценил меня. Подросток смог противостоять взрослому. Поэтому теперь этот самый взрослый будет стараться вбить клин между мной и моей сестрой, чтобы мы не могли объединить наши усилия в поисках настоящего преступника.

Можно считать, что у него получилось. Я стал очень бояться Тончжу.

Я стоял во дворе и не мог собраться с мыслями. Я пытался понять, что случилось с детьми, которых усыновили до меня. Куда они исчезли? Если сидеть и ничего не делать, то ничего и не узнаешь. Приемные родители говорили, что больше никого не усыновляли, но они меня явно обманывали. Шансы узнать правду таяли на глазах. В этот момент я вспомнил слова следователя: «Ответ намного ближе и проще, чем ты думаешь».

Ближе и проще… Это была подсказка. Место, о котором говорил следователь, находилось в деревне.

Я так долго бродил