Каретину смертного приговора. Потом война. Дело Каретина было пересмотрено. Он вернулся к своей работе и готовил испытания "Пигмея". Но лодку захватили немцы, она бесследно исчезла. До сих пор судьба ее неизвестна, как и судьба конструктора Каретина. Я вам об этом уже говорил.

Доброгоров сделал несколько глотков, Дружинин последовал его примеру.

— Как кофе?

— Я не большой его ценитель, но пью с удовольствием, — ответил Сергей.

— А я без кофе никуда, — признался Доброгоров и продолжил: — Так вот, за послевоенные годы всё поутихло. Каретина никто не обвинял в предательстве. Правда, и в героях он не ходил. Не было фактов, говорящих за то или за другое. Но в преддверии 20-летия Победы в одной из центральных газет появилась рубрика "Неизвестные герои". Марина связалась с газетой, в этом ей помог друг брата Бородецкий. Ей обещали помочь отыскать правду об отце. Она посвятила этому свой недавний отпуск, была в Москве, в редакции газеты, в архивах, встречалась с ветеранами, кто воевал в Крыму. Ничего нового, почти ничего.

— Почему почти?

— Дело в том, что она разыскала следователя Ронского, который вел дело Бекаури и его сотрудников. Этот Ронский, теперь уже тихий старикашка, живущий на пенсию. Ох… лучше бы она с ним не встречалась. Так вот, он заявил, что не сомневается в виновности ее отца.

— В виновности? Но на основе чего?

— Оказалось, что отрядом, захватившим "Пигмея", командовал тот же самый немец, которому Константин Юрьевич дал свою кровь… как его… Тьфу. Все не могу вспомнить…

— Случаем, не Альфред Лебер?

Доброгоров с удивлением посмотрел на собеседника: — Точно! Откуда вы знаете?

Сергей допил кофе:

— Вы уж до конца договаривайте, а я потом отвечу на ваш вопрос.

Начальник отдела № 250 налил себе еще кофе. Предложил Сергею, но тот отказался.

— Да что тут договаривать, — невесело произнес он. — Марина Константиновна вернулась сама не своя, в подавленном настроении. Мне, как своему руководителю, как ученику ее отца, она все рассказала, в том числе и о разговоре с Ронским, о том, что гласности свои выводы он предавать не будет.

— Галантный…

— Да уж куда больше. Так что сейчас на тему "Пигмея" и конструктора Каретина к Марине Константиновне Каретиной лучше не обращаться. Простите меня, вчера вам сказать не успел.

Допив кофе, начальник отдела № 250 выразительно посмотрел на Дружинина, как бы говоря: готов вас выслушать. Сергей понял:

— Относительно Альфреда Лебера докладываю. Это имя я прочитал в гравировке на бинокле у Марины… у Марины Константиновны.

— Даже так? — воскликнул Доброгоров и после небольшой паузы добавил: — Надо же… не знал. Похоже, это был подарок Лебера человеку, который спас ему жизнь. Но это не значит, что Каретин добровольно перешел к Леберу, к немцам. Версия Ронского — это его домысел. Таким, как он, нужно было кого-нибудь посадить, в человеке они видели врага.

Дружинин отреагировал быстро:

— Простите, Олег Николаевич, если вы бросаете упрек всему ведомству, где я служу, то вы ошибаетесь. У нас сейчас другие принципы работы с людьми.

— Извините, не хотел вас обидеть. Но что делать, и по моей родне прошла волна репрессий.

Минуту они молчали. Продолжать разговор не было желания, да и смысла тоже. Дружинин поблагодарил, простился и поехал в Управление.

Весь день они с Малышкиным копались в архивах. Помимо служебных дел, Сергея не отпускали, воспоминания о Марине. Четыре дня, как они знакомы: в субботу на дне рождения, в воскресенье во время похода в кино, во вторник на квартире у её брата Антона. И вот вчера они с Мариной гуляли, смеялись. Он любовался тем, как она умело ведет яхту. И вдруг… Что с ней случилось? Да, он упомянул о "Пигмее", но ни словом не обмолвился о ее отце, по той простой причине, что его историю узнал только сегодня утром. Странно и обидно…

Вечером, зная, что Марина закончила работу, он решил позвонить в гостиницу, где она проживала. "Каретину? Попробую найти", — пообещала дежурная. И вскоре он услышал голос Марины. Но на предложение встретиться она ответила кратко: "Нет, я очень занята".

Глава 7

МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ДВЕРЬ НА МЕСТЕ

Несмотря на открытое окно, в кабинете остро чувствовался запах табака.

— Итак, что мы имеем по делу радиомастерской? — Костров курил, внимательно глядя на Дружинина; третьим в кабинете был лейтенант Малышкин, который только слушал.

Дружинин к докладу подготовился основательно:

— Имеем первое: против нас работает иностранный агент по кличке Гюрза, — Сергей сделал паузу, потом спросил: — Вы согласны с такой формулировкой, товарищ полковник?

— Теперь согласен, — негромко произнес начальник Управления. И это его слегка кольнуло, ведь он до последнего времени не верил в "забугорный", как выражался его помощник, вариант событий.

— Второе, — продолжил Дружинин. — Можно предположить, что Гюрза прибыл морем на мини-подводной лодке, способной передвигаться по суше. Но это, повторяю, только предположение. Цель прибытия — найти что-то на так называемой даче Бисмарка или в ближайшей к ней местности.

Третье: для достижения цели ему нужен помощник. Он случайно узнает среди жителей города Василия Дронова (настоящая довоенная фамилия Заремба), с которым когда-то был в немецкой разведшколе. Гюрзе Дронов нужен, но он ему не доверяет, поэтому решает проверить через передачу радиоприемника, который он сдал в мастерскую.

Четвертое: Дронов приходит к нам с повинной. За его радиомастерской устанавливается наблюдение. Результат — изъятие "Спидолы" с дешевыми изделиями из янтаря. "Спидолу" приносит таксист Комлев, забрать должен некто Богословский, проходящий лечение в санатории "Волна". Комлев приемник сдает, Богословский получает, но человек, который должен забрать приемник у Богословского, за ним не приходит. Этот человек, мы его окрестили Хриплым, подозревается в убийстве Комлева. Мотив: Комлев его опознал в пивбаре "Нептун" и начал шантажировать. Ясно, что Хриплый связан с Гюрзой. Оба объявлены в розыск.

— Да тут хоть детективный роман пиши, — прервал доклад Костров и притушил папиросу. — Мне по-прежнему неясно следующее, я уже об этом говорил: почему санаторий "Волна"? Что он, этот Хриплый, не мог найти человека в городе, а выбрал отдыхающего в санатории Богословского?

— Согласен с вами, товарищ полковник. Я только хочу добавить, что непонятно и другое: как Хриплый узнал, что канал связи провален? Уж сколько дней прошло, а за "Спидолой" так никто и не пришел.

— И не придет. Похоже, это звенья одной цепи. Возможно, Хриплому кто-то сообщил об опасности, — сказал Костров и задумался. — А что если оперативники дали маху?

— Не думаю, это опытные ребята.

— А может, Гюрза случайно увидел, как Дронов общается с нами? Что скажешь, лейтенант? — обратился