– Вот и я думаю, а что же их могло связывать? Но это я так, мысли вслух. Марина Николаевна, а что вы знаете о завещании Виктора Александровича?

Марина не знала, что сказать, поэтому задала встречный вопрос.

– А вы почему спрашиваете? Когда человек ни жив и ни мертв, то какое может быть завещание?

– Тем не менее, Марина Николаевна, до всех наследников информация была доведена.

– Да, верно. – «Он и так все знает. Надо же, ведь это только вчера было!»

– А вы не могли бы мне сказать…

– Зачем?

– В интересах следствия.

– Обратитесь к адвокату.

– Обращался, он отказал мне, ведь дело об убийстве не заведено, нет официального запроса. А вот вы, Марина Николаевна, могли бы пролить свет, кто получает максимальную выгоду в случае смерти вашего свекра.

Марина невольно поежилась. «Мягко стелет, да жестко спать, Это намек на Андрея, надо думать. Видимо, он тоже в списке подозреваемых. Или меня тоже ловят?»

– Разумеется, только добровольно, – Ситников замолчал и выжидательно, с самым невозмутимым видом посмотрел на Марину.

«Ну, если он готовил ловушку мне, что начну врать и убавлять нашу с Андреем долю, то не на ту напал!»

– Вы меня убедили, Федор Афанасьевич! Вот, – Марина вынула из сумочки небольшую коробочку.

– Что это?

– Диктофон. Я его включала, когда читалось завещание. Думаю, вам лучше услышать все самому.

Следователь внимательно прослушал запись два раза, и еще увеличил свой список подозреваемых. Во всяком случае, Марине так показалось по прощальной фразе Федора Афанасьевича.

– Марина Николаевна, я хочу побеседовать со всеми наследниками Виктора Александровича лично и прошу Вас пока не передавать никому содержание этого разговора.

Андрея все еще не было, телефон, к счастью, не звонил, и Марина за глажкой белья задумалась. «Классики детектива считают, что мотивов для убийства только три: любовь, деньги и месть. Ну, наверное, есть сочетания причин. Ситников не зря начал с денег, как с наиболее простого предмета. Кому выгодно? Про этого Круглого я все равно не знаю, а из своих…»

Юля первая вспомнила про завещание, буквально на третий день. Да-да, это она Андрея пригласила на семейное сборище после разговора с адвокатом. Но адвокат согласился его обнародовать завещание не за красивые глаза Юли, а по воле самого Краснова. Оказалось, что Виктор Александрович составил первый вариант завещания еще много лет назад, после взрыва своей машины, в которой его самого случайно не было. Виктор Александрович почти каждый год пересматривал его и вносил изменения. Последняя редакция была сделана всего за неделю до этого взрыва. Кроме распоряжений о наследовании имущества, адвокат получил четкие указания: «довести завещание до всех наследников в случае моего долгого беспричинного отсутствия или невменяемого состояния».

Наследство распределилось неравномерно. Кое-что в Швейцарии было отписано Александру и Марианне: семилетнему Алексу доставался большой дом (или небольшой замок, как посмотреть) и доля в фирме, десятилетней Мари – рента и кругленькая сумма в банке. Опекуном назначен швейцарский партнер Краснова. А их мать, мадам Евгения, получала по завещанию совсем небольшую ренту и хорошенький двухэтажный флигелек рядом с главной усадьбой. Но и этого она могла лишиться, если выйдет замуж или заведет любовника до совершеннолетия детей.

«Ничего себе, условие! Через 11 лет мадам Евгения, может, и захочет замуж, да кто на нее клюнет? Все-таки, Краснов бывает очень жестоким».

Андрей должен был получить главный отцовский банк и хороший депозит в Швейцарии: деньги, золото и ценные бумаги. Марине и (всем на удивление) Маше были выделены равные суммы вкладов. Марина быстро сосчитала в уме, что проценты должны составить в месяц примерно два средних заработка по Москве. Больше всех денег и фирм, список которых не оглашался, получали Юля и Наташа, примерно в равных долях. Кроме того, Юля получала загородный дом, а Наташа – московскую квартиру Краснова. Совершенно никак не был упомянут Илья Константинович Рогов, который на оглашение завещания тоже не явился. Его объявили в розыск как пропавшего.

«Что бы это значило – Рогов, старый верный друг Виктора Александровича, был за что-то исключен из завещания? Или Краснов проявил мудрость и сразу ничего не отписал человеку, от которого зависит его безопасность? Вот деньги он платил Илье очень хорошие, ведь вся охрана была на нем. А теперь он пропал. Но значит ли это, что он пытался убить Краснова? А если не он то кто? Не Андрей, не я и не Маша. Может, Евгения? Если она, то какова роль Рогова? Он орудие или жертва? Или его сначала использовали, а потом убрали? Но зачем Евгении затевать целый заговор, когда она живет себе в Швейцарии, как у Христа за пазухой? Между прочим, за счет Краснова. Или это на что-то обиженная Юля? Кстати, почему они поссорились? Их отношения с появлением дочери стали совершенно семейными. Или это только со стороны так казалось? Нет, как может Ситников думать на кого-то из нас? У такого человека, как Виктор Александрович наверняка есть враги: и в бизнесе, и в политике, да и в любви. Он уж точно не был монахом».

Марина устала ломать голову над уравнением со многими неизвестными. Она покормила Сашу, одела его и вышла ненадолго погулять с ним на лоджии. Через приоткрытую створку за ночь намело немного снега. В этом «сугробе» Саша с удовольствием поиграл: копал лопаткой снег и складывал в кузов самосвала. Марина на воздухе отвлеклась от забот, смотрела по сторонам, как все светло и чисто сегодня, болтала с малышом. Потом полюбовалась вместе с ним ранним ноябрьским закатом, благо у горизонта очистилась полоска неба.

«А машинку эту Саше дедушка подарил», – снова вспомнила о Краснове Марина, вытирая игрушку. Мысленно она еще раз пожелала своему свекру выкарабкаться. «Он же сильный, он сможет, он поправится! Он не может умереть, когда мы все его любим. Конечно, любим!» Она запоздало поняла, что он незаметно стал не безразличен ей. Она вспоминала, как он уважительно относился к ней и ее семье, людям, совершенно далеким от сфер политики и крупного бизнеса. Он при первом знакомстве с сестрами Белых подарил им по визитке и сказал, чтобы они рассчитывали на его помощь. И ни разу не отказал Марине, с какой бы просьбой она ни обращалась. С каким удовольствием он делал свои дорогие подарки! А семейные обеды… Ей представилось лицо Виктора Александровича: зачесанные назад светлые волосы, большой лоб, косматые русые брови, голубые глаза-льдинки, крупный прямой нос, худые щеки и волевой подбородок. Как оживляла и молодила его довольная улыбка,