– Невил! – услышал Роберт ее голос. – Как вам это удалось?

– Что именно? – спросил Невил.

– Избавиться от этих существ.

– О, я просто поинтересовался их именами и адресами, – сказал Невил. – Вы даже не представляете, какими неразговорчивыми становятся люди, когда достаешь записную книжку и начинаешь спрашивать их адреса. Это как сказать: «Беги, все открылось!» Они даже не уточняют, имеете ли вы на это право. Вдруг имеете! Привет, Роберт. Доброе утро, миссис Шарп. Я вообще-то еду в Ларборо, но вот увидел, что у открытых ворот стоят эти два жутких автомобиля, и решил разобраться. Не знал, что Роберт здесь.

Этот вполне невинный намек на то, что Роберт мог бы и сам прекрасно разрешить ситуацию, был чрезвычайно неприятен Роберту, и ему ужасно захотелось размозжить кузену голову.

– Ну, раз уж вы здесь и так ловко избавили нас от этой кутерьмы, вы просто обязаны остаться и выпить стаканчик хереса, – сказала миссис Шарп.

– Не могу ли я выпить его вечером по дороге домой? – осведомился Невил. – Видите ли, я еду на обед с будущим тестем, это уже стало воскресным ритуалом. Это необходимая подготовка к будущему.

– Ну, разумеется, заезжайте по пути домой, – сказала Марион. – Будем рады. Как мы узнаем, что это вы? Ну… чтобы открыть ворота. – Она налила стакан хереса и протянула его Роберту.

– Вы знаете азбуку Морзе?

– Да, но не говорите, что вы ее знаете.

– Почему?

– Вы совсем не похожи на поклонника азбуки Морзе.

– О, в четырнадцать лет я хотел уйти в море и в пылу страсти выучил множество всяких глупостей. В том числе азбуку Морзе. По приезде я просигналю автомобильным гудком инициалы вашего прелестного имени. Два длинных гудка и три коротких. Мне пора. Мысль о предстоящей вечерней беседе с вами придаст мне сил во время обеда в «Паласе».

– А Розмари тебя не поддержит? – поддавшись низшим инстинктам, спросил Роберт.

– Вряд ли. По воскресеньям Розмари – дочь своего отца. Эта роль ей не к лицу. Au revoir[8], миссис Шарп. Не позволяйте Роберту прикончить весь херес.

– А когда, – донесся до Роберта вопрос Марион, которая пошла проводить Невила к двери, – вы передумали уходить в море?

– Когда мне было пятнадцать. Вместо этого я увлекся воздушными шарами.

– Полагаю, в теории?

– Мой энтузиазм невозможно было сдуть.

Роберт не мог понять, почему они так подружились, почему им так легко друг с другом. Как будто они уже давно знакомы. Почему ей нравится этот легкомысленный Невил?

– А когда вам было шестнадцать?

Если бы она знала, сколько увлечений Невил в свое время бросил, ей бы вряд ли понравилось, что она стала очередным из них.

– Херес суховат, мистер Блэр? – спросила миссис Шарп.

– Нет, о нет, благодарю, херес превосходный.

Неужели его физиономия выглядит настолько кислой? Какой кошмар!

Он искоса глянул на пожилую даму, и ему показалось, что ее что-то забавляет. Выражение веселья на лице старой миссис Шарп могло напугать кого угодно.

– Думаю, мне стоит уйти, пока мисс Шарп не заперла за Невилом ворота, – сказал он. – Иначе ей потом придется и меня провожать.

– Но разве вы не останетесь на обед? Во «Франчайзе» это событие неформальное.

Но Роберт принес свои извинения. Ему не нравился тот Роберт Блэр, в которого он превращался. Мелочный, по-детски вспыльчивый и неадекватный. Он поедет домой, пообедает, как обычно, с тетей Лин и снова станет Робертом Блэром из фирмы «Блэр, Хэйуорд и Беннет», невозмутимым, спокойным и добродушным.

Когда он вышел к воротам, грохот отъезда Невила уже нарушил воскресный покой, а Марион собиралась закрывать ворота.

– Сомневаюсь, чтобы епископ одобрил транспортное средство будущего зятя, – сказала она, глядя вслед летевшему по дороге ревущему объекту.

– Хлопушка, – едко ответил Роберт.

Она улыбнулась.

– По-моему, это первый остроумный каламбур, который я слышала в жизни, – сказала она. – Я надеялась, вы останетесь на обед, но в некотором роде я даже рада, что этого не случилось.

– Неужели?

– Я сделала тесто, но оно не поднялось. Повар из меня ужасный. Я четко следую рецептам, но хорошо получается крайне редко. Меня даже шокирует, когда что-то получается. Так что лучше вам отведать яблочного пирога вашей тети Лин.

И Роберт внезапно и вопреки логике пожалел, что не останется, чтобы разделить с ней «тесто», которое не поднялось, и стать наряду с готовкой предметом ее мягких насмешек.

– Завтра вечером я сообщу вам, как обстоят дела в Ларборо, – небрежно сказал он. Коль скоро разговор с ней не дошел до обсуждения кур и Мопассана, придется ограничиться делом. – И позвоню инспектору Хэлламу, справлюсь, не сможет ли кто-то из его людей периодически заглядывать во «Франчайз». Просто чтобы, так сказать, выставить напоказ форму и отбить охоту сюда лезть.

– Вы очень добры, мистер Блэр, – сказала она. – Представить не могу, что было бы, если бы мы не могли на вас опереться.

Что ж, раз он не молод и не поэт, так хоть костылем побудет. Унылая штука, к которой прибегают только в чрезвычайных обстоятельствах, но штука полезная; все-таки полезная.

Глава 11

В понедельник, в половине одиннадцатого утра, Роберт сидел перед дымящейся чашкой кофе в кафе «Карина». Он начал с «Карины», потому что стоит подумать о кофе, как на ум приходит именно «Карина», где в лавке на первом этаже витает аромат обжаривающихся бобов, а наверху за маленьким столиком можно отведать сам напиток. Коль скоро сегодня ему предстоит не единожды пить кофе, лучше начать с хорошо сваренного, пока он в состоянии различать его вкус.

В руке он держал газету «Эк-Эмма», открытую на фотографии девочки, смутно надеясь, что кто-нибудь из официанток обратит на нее внимание и скажет: «Эта девочка приходила сюда каждое утро». К его изумлению, кто-то аккуратно забрал у него газету. Роберт поднял голову и увидел официантку, смотревшую на него с доброй улыбкой.

– Это пятничный номер, – сказала она. – Вот возьмите новый. – И она протянула утренний выпуск «Эк-Эммы».

Он поблагодарил ее и сказал, что с радостью прочтет свежий номер, но и пятничный предпочтет оставить себе. Эта девочка, та, что на первой полосе пятничного номера, когда-нибудь приходила сюда выпить кофе?

– О нет, мы бы ее вспомнили. В пятницу мы все обсуждали это дело. Надо же, как ее избили.

– Думаете, избили?

Она озадаченно посмотрела на него:

– В газете так написано.

– Нет, в газете написано то, что сказала сама девочка.

Официантка явно не понимала, к чему он клонит. Вот и демократия, которую все обожествляли.

– Они бы не стали печатать эту историю, будь