воды. Подумал, не взять ли пиво из хранившейся там упаковки, но решил, что для этого рановато. На стене над холодильником в рамочках висели дипломы: о высшем медицинском образовании из Университета Аризоны и о докторской степени с отличием из Калифорнийского университета. Здесь же было несколько наград за исследования циркадных ритмов и нарколепсии, а также две фотографии. На первой Уоллис с покойным великим отцом сомнологии, доктором Уильямом Дементом. На второй – вместе с коллегой на глубине ста пятидесяти футов под землей в Мамонтовой пещере, штат Кентукки, где они провели две недели, регистрируя время бодрствования и температуру тела без регулирующего влияния солнечного света и распорядка дня…

Стук в дверь застал его врасплох. Уоллис нахмурился. Занятия и экзамены закончились еще неделю назад. Кто вообще мог знать, что он у себя в кабинете?

Он открыл дверь.

– Пенни? – удивился он. На ней были тяжелые очки в черной оправе, ненадежно сидевшие на носу-пуговке. Свободный фиолетовый свитер ниспадал почти до колен, перекрывая шорты. Длинные волосы заплетены в косу, свисавшую через плечо. – Разве мы не договорились встретиться в Толман-холле?

– Да-да, – сказала она, и на щеках под очками появились ямочки. – Но я приехала раньше, вот и решила, что можем пройтись туда вместе… Мне больше всего нравится эта. Такая смешная.

Она указала на одну из приклеенных к двери карикатур на тему психологии. Картинка изображала Златовласку, которая лежит на кушетке психиатра и говорит ему: «Алиса в Стране чудес, Дороти где-то за радугой, а я попала в хижину с медведями».

– По сравнению с Рапунцель ей еще повезло.

– Это девочка с длинными волосами?

Он кивнул.

– Мне нравятся ваши волосы. Кажется, раньше вы их так не носили?

– Когда убираю их назад и открываю лицо, голова кажется слишком большой. У многих корейцев непропорционально большие головы, знали об этом?

– Нет, не знал.

– В любом случае в корейском обществе одна коса означает одинокую даму. – Она подняла левую руку и пошевелила безымянным пальцем. – Мой случай. Вот и решила заплести косу на удачу.

– Что ж, желаю удачи, – сказал он. – Одну секунду, я сейчас.

Он подхватил пиджак, взял со стола сумку, закрыл за ними кабинет. Они спустились по лестнице в вестибюль и вышли через главные двери. День был душным, но пасмурным, темные тучи вдали грозили дождем.

Пенни Пак улыбалась.

– Помните, профессор, с какой цитаты вы в этом году начали свой курс «Сны и сновидения»? – спросила она.

Он задумался.

– Нет, сразу не приходит в голову.

– Каждый день делай одно дело, которое тебя пугает, – с гордостью процитировала она.

Он кивнул.

– Точно, Элеонора Рузвельт. Думаете сделать татуировку?

Пенни рассмеялась.

– Нет! Я думала о нашем эксперименте.

– Ага, – сказал он.

– Вам совсем не страшно, профессор?

– Мне нечего бояться, Пенни.

– Даже ни капельки не нервничаете?

Уоллис на секунду задумался. Пожал плечами.

– Разве что самую капельку.

* * *

Полной уверенности в том, что ситуация с Пенни Пак войдет в русло, у доктора Роя Уоллиса не было.

В прошлом месяце Уоллис сделал общее объявление: нужны два студента для участия в трехнедельном эксперименте со сном во время летних каникул. Поступило десять заявок. В ходе первого тура неофициальных собеседований он умолчал о деталях эксперимента, объяснив лишь: отобранные будут работать по восемь часов в день, по вахтовому графику, чтобы обеспечить круглосуточное дежурство. У половины студентов желание участвовать в таком эксперименте сразу пропало, и они тут же сняли свои кандидатуры. Осталось пятеро, и им Уоллис подробно объяснил, что именно от них потребуется: наблюдать за действиями двух испытуемых, которые будут под воздействием стимулирующего газа, и все подробно записывать. На этом этапе отказались еще двое. Среди троих оставшихся оказалась Пенни Пак, другой иностранный студент из Индии по имени Гуру Рампал и член факультетской команды по гребле Тревор Аптон. Тревор был парень толковый, целеустремленный и общительный, и в первую очередь Уоллис отобрал бы его, но в прошлом семестре у того хромала посещаемость. Два необходимых качества, которые Уоллис требовал от своих помощников, – это пунктуальность и надежность. В итоге выбор пал на Пенни Пак и Гуру Рампала.

Доктор Уоллис был уверен, что эти двое прекрасно справятся с задачей, не сомневался он в этом и сейчас. Но проблема с Пенни Пак заключалась в том, что она явно с ним кокетничала. За последние два года она несколько раз заходила к нему в кабинет в рабочее время, всегда демонстрируя прекрасное, отчасти ядовитое чувство юмора, порой даже поддразнивая доктора Уоллиса, но его это никак не заботило. Однако три недели назад кое-что изменилось. Выбрав Пенни и Гуру ассистентами, он пригласил их в пивную через дорогу от корпуса психологии – угостить пиццей и пивом. Гуру, как выяснилось, не ест пиццу и не пьет алкоголь, и заявил, что ему вполне хватит стакана кока-колы. Пенни, со своей стороны, почти целиком выдула кувшин довольно крепкого пива, заказанного Уоллисом.

Есть два типа любителей выпить. Одни прекрасно держатся, и трудно определить, пьяны они или нет. У других сразу видно, что они под мухой. Пенни определенно относилась ко второй категории. Поначалу ее комплименты были просто лестными: «Вы единственный среди профессоров, который умеет хорошо одеваться!» и «Знаю, звучит странно, но вы же наверняка занимаетесь фитнесом? Занимаетесь?». Но затем последовали намеки более тонкого свойства. В конце концов Уоллис отлучился под предлогом того, что ему нужно в туалет, а вернувшись, сел по другую сторону стола от Пенни. Пассы Пенни не ускользнули от внимания Гуру, и следующие двадцать минут он сидел глупо улыбаясь. Наконец Уоллис, не обращая внимания на призывы Пенни заказать еще один кувшин пива, попросил принести счет.

С тех пор Уоллис несколько раз общался с Пенни по телефону и по электронной почте по поводу эксперимента, но лично они виделись только в последний день занятий, когда после его лекции она осталась в аудитории.

Тогда она казалась прежней Пенни Пак, как и сейчас, но Уоллис уже видел, что скрывается под этой маской, и знал: она к нему неравнодушна. Поэтому на душе у него было как-то неспокойно.

Уоллис ничего не имел против романов между преподавателями и студентами, при условии что последние достигли совершеннолетия. Несмотря на неодобрение некоторых представителей академических кругов, такие отношения в большинстве университетов не считались чем-то незаконным и не запрещались. Собственно говоря, Уоллис и сейчас периодически встречался с одной своей бывшей студенткой.

Нет, ухаживания Пенни беспокоили его по другой причине: вдруг это отрицательно повлияет на эксперимент? Эксперимент S – так Уоллис решил его назвать. Ведь следующие три недели они с девушкой будут работать бок о бок,