моложе. Сказывалось все тоже породистое строение лица и отсутствие вредных привычек.

– Я вылетел сразу, как только получил звонок от леди Хэйр, – взволнованно сообщил он после того, как мы представились. – Как оказалось, моему отцу уже звонили из полиции Лос-Анджелеса, он был в ярости из-за того, что этот Гуч выдавал себя за моего старшего брата. Конечно, мы не то чтобы гордимся Хьюго, но наглость этого актеришки превзошла все мыслимые пределы.

Я достал фотографию из кармана и протянул ее Спенли-Эвертону.

– Да, это Лайла, – печально кивнул он. – Старше, чем я помню, она убежала из дома совсем юной девчонкой, но это определенно она. Сестра всегда была немного… дурочкой, но настоящей красавицей. Родители хотели побыстрее ее выдать замуж за хорошего человека, который бы о ней позаботился, но, к сожалению, не успели.

– Сейчас она сильно изменилась, – предупредил я. – Годы ее не пощадили, к тому же… она была больна. Ментально. Это накладывает отпечаток. Да и смерть никого не красит.

– Понимаю. Наш дядя, младший брат матери, однажды вдруг начал бродить по своему дому и прятать запонки в супнице. За считанные месяцы он из пышущего здоровьем эсквайра превратился в дряхлого старика, а ему тогда еще не было и шестидесяти. Пришлось сдать его в лечебницу.

– В защиту Колина Гуча хочу сказать, что он не отослал вашу сестру в заведение, а заботился о ней до самой смерти. Она не страдала. В последние месяцы жизни леди Карлайл считала, что снова оказалась в детстве, часто вспоминала маму и некую Фанни.

– Ее гувернантка, – подтвердил Питер Спенли-Эвертон.

Потом он упрямо мотнул головой, прогоняя сентиментальные воспоминания.

– Еще бы этот Гуч бросил ее, он неплохо поживился на наших фамильных драгоценностях. Мои знакомые рассказывали, что несколько лет назад видели их обоих в Венеции, они сорили деньгами. Я думал съездить повидать сестру, но отец строго запретил даже упоминать имя Лайлы и особенно этого ее… мужа.

Я размышлял о том, насколько пошатнется душевное здоровье графа Болтона, если станет известно, что его дочь принимала участие в одном из крупнейших ограблений банка на севере США.

– Я собираюсь поехать в полицейское управление, а потом на официальное опознание, – сообщил Питер. – Вы не проводите меня?

Наверное я мог бы оказать Спенли-Эвертону подобную услугу, хотя сейчас мне отчаянно хотелось спать. Я взглянул на Аманду и обнаружил, что она внимательно изучает фотографию Карлайл, оставленную ее братом на столике. Потом он взяла снимок в руки и поднесла к глазам, надев очки.

Легкий калифорнийский загар будто испарился с ее лица, оно стало совершенно белым.

– Это ожерелье. Откуда оно у Карлайл? – спросила она, передавая снимок Питеру.

– Не знаю, – задумчиво протянул он. – Не думаю, что помню его на матери или бабушке. Но я редко обращаю внимание на драгоценности.

– Когда Карлайл и Гуч сбежали из Англии? – отрывисто спросила Аманда.

– В начале тридцатых. Во всяком случае это точно было за несколько лет перед войной. Они уехали на Французскую Ривьеру, там отец пытался выследить сестру с помощью нанятых детективов, но узнал, что они с Гучем успели обвенчаться.

Аманда снова взяла фотографию и впилась в нее взглядом.

– Можно я заберу снимок? На время.

Питер растерянно взглянул на меня.

– Я взял его из номера Карлайл, так что формально он принадлежит мистеру Спенли-Эвертону. Правда, полиция об этом пока не знает. Но, думаю, ему решать.

– Забирайте, – сказал Питер после секундного колебания. – Не уверен, что кто-то из членов моей семьи вообще захочет его видеть.

– В чем дело, Аманда? – спросил я.

– Я… мне нужно кое-что проверить. Срочно. Я оставлю вас. Простите, Питер.

Схватив снимок со стола Аманда стремительно выбежала из ресторана. Теперь на ее бледных щеках проступили красные пятна.

– Странная у вас подруга… леди Хэйр. Вы давно ее знаете?

– Около десяти лет.

– Наверное, работа в Голливуде накладывает определенный отпечаток на манеры. Хотя я слышал, что она и в Оксфорде отличалась… довольно рискованным поведением.

У меня пропало всякое желание оказывать любезности Питеру Спенли-Эвертону. Я сообщил ему адрес полицейского управления Фэрфакса, назвал имя лейтенанта Крэддока и, сославшись на усталость, отправился домой спать. В конце концов хорошим манерам меня вообще никто не учил.

Глава 34

Проспав добрую половину дня, я раздвинул шторы и подставил лицо нежному декабрьскому солнцу, пробившемуся сквозь облака. Взглянув на календарь, я с удивлением обнаружил, что сегодня Рождество.

Оглядываясь назад, я вспомнил, что в «Гарнете» было множество примет надвигающегося праздника. В углу лобби отеля стояла маленькая аккуратная елочка с изящными шариками и ангелочками. В нише бара был сооружен небольшой вертеп: деликатный ровно настолько, чтобы умилять старых дев, но не раздражать ортодоксов, иудеев и представителей других конфессий. Донован и дневной консьерж Рауль сегодня утром возбужденно обсуждали, что в ресторане будет накрыт рождественский буфет для постояльцев, но обслуживающему персоналу что-то непременно перепадет, поскольку шеф Оноре собирается, как всегда, готовить восхитительный запеченный окорок. Щедрый Донован даже обещал оставить мне несколько ломтиков в нашем кабинете, чтобы мне не так скучно было коротать рождественскую ночь.

Не могу сказать, что перспектива работать в праздники меня сильно угнетала. Последний раз я праздновал Рождество со своей невестой и ее сыном, когда впереди маячил призрак будущего семейного уюта, но это время безвозвратно ушло. Что бы я делал, если бы не нашел работу в «Гарнете»? Возможно, кружил по городу, пока не нашел тихий бар, где мог пропустить по рюмке с такими же неприкаянными одиночками. Или, что более вероятно, поужинал консервами и рано лег спать.

Я еще раз посмотрел на часы, думая о том, успею ли я отнести рубашки в китайскую прачечную, когда в дверь неожиданно постучали.

Я рассчитывал увидеть на пороге коменданта здания, решившего, что лучший рождественский подарок – это аванс квартирной платы, полученный до Нового года, поэтому заранее извлек из бумажника две сотни баксов, выуженных накануне из Финчера. Но за дверью стояла Аманда.

С удивлением взглянув на купюры в моей руке, она молча прошла мимо и плюхнулась в единственное кресло в комнате.

– У тебя найдется чего-нибудь выпить?

От нее уже порядочно несло алкоголем, так что я выразил сомнения.

– Виктор ждет меня внизу, – устало ответила она, имея в виду своего очередного шофера.

Я и забыл, что Аманда была одним из редчайших калифорнийских жителей, не имеющим водительских прав.

– Виски, лед? Джин? Могу сделать коктейль, где-то у меня должен остаться вермут, а в холодильнике есть апельсиновый сок. А нет, прости, вермут только красный. Зато много льда. Кстати,