Дружинин сидел напротив него и докладывал. Начальник Управления КГБ слушал, положив перед собой любимый портсигар; взгляд его был суровым и слегка ироничным.

— Все? — единственное, что произнес он после того, как Сергей закончил.

— Так точно, все…

Костров взял портсигар, закурил, и Сергей Дружинин, втайне рассчитывавший на похвалу, почувствовал, что похвалы не будет.

— Ты отдаешь себе отчет, на кого ты замахнулся? — грозно спросил Костров. — Краснолобов уважаемый в области человек, член партии. У него все партийное и хозяйственное руководство лечится и отдыхает. И не только местное, люди из Москвы, из министерств приезжают.

— Но улики, товарищ полковник…

— Улики? Какие улики? Пусть Дронов Краснолобова вроде как опознал. Но санкции на арест дает прокурор. А кому он поверит: уважаемому человеку или бывшему агенту германской разведки, который опознал только через 20 лет?

— Раскаявшемуся агенту…

— Это к делу не пришьешь. А наш уважаемый Борис Сергеевич Иванников, прокурор с многолетним стажем, очень осторожен в таких делах. Если обвинение окажется ложным, то не только нам, но и ему не поздоровится. Нет, ордера на арест он не даст.

— Думаете?

— Уверен! Или возьмем показания другого агента. Ну нарядим мы Краснолобова в рыбацкий плащ с капюшоном, попросим сказать несколько слов. Возможно, Исмаилов и опознает, но по голосу. Да Иванников высмеет нас!

— Но мы можем сначала допросить Краснолобова, причем самым серьезным образом, а потом требовать у прокурора разрешения на арест и обыск.

— Отставить! Допросить серьезным образом? — Костров выпустил струю дыма. — Запомни, капитан Дружинин: сейчас не 37-й год. Это тогда можно было допросить с пристрастием, и человек через полчаса подписывал бумагу, соглашаясь, что он уругвайский или австралийский шпион. Сейчас не те времена.

— А как насчет отпечатков пальцев? — Сергей достал фотографию Лещука. — Ее при мне держал в руках Краснолобов. Отпечатки совпадают с отпечатками на внутренней поверхности стула в каморке Лещука.

— И что? Краснолобов не имеет права зайти в комиссионный магазин? Вот если бы его отпечатки остались на недопитой бутылке коньяка с отравой? Или кто-то видел бы, как Краснолобов заходил вечером к Лещуку?

— Хорошо, давайте вспомним передачу "Спидолы". Лещук сагитировал Богословского забрать "Спидолу", будучи в санатории "Волна", где за всем мог присматривать Краснолобов. Я уверен, именно Краснолобов, как стоявший над Лещуком, поручил тому найти кого-нибудь для получения "Спидолы", и Лещук нашел Богословского. И еще: Богословского мы допрашивали в кабинете Краснолобова, который нам его любезно предоставил.

— Может быть, может быть, но это домыслы. — Костров продолжал курить. — Вот если бы ты обнаружил передатчик…

— Но для этого нужен ордер на обыск.

Костров положил в пепельницу дымящуюся папиросу:

— Да не даст Иванников ордер, не даст! Надо еще что-то более весомое. Был бы жив Лещук, он быстро бы "раскололся" и дал показания на Краснолобова. Вот с ним-то, уголовным типом, можно было говорить по-другому.

— Не сомневаюсь, что Лещука убрал Краснолобов.

— Ещё раз повторяю, это домыслы!

— Мы еще работаем по линии телефона, — заметил Сергей.

— И как дела?

— Малышкин выяснил: варианты односторонней связи бывают. За определенную мзду, разумеется… Но куда и кому звонил Исмаилов и кто такую связь организовал, определить пока не удалось.

— Так работайте, работайте! За Краснолобовым установите "наружку". Но будьте осторожны: если он действительно резидент, то при первой же нашей оплошности заметит слежку.

Их разговор прервал голос Маргариты Витальевны:

— Товарищ полковник, телефон…

Костров недовольно взял трубку:

— Слушаю, — и тут же переменился в лице. — Алексей Дмитриевич, ты? Когда? Завтра утром? Конечно, встречу!

Самолет, гудя моторами, медленно подкатил и остановился вблизи здания аэровокзала. Через несколько минут был подан трап, стали выходить пассажиры.

— Разрешите, Ольга Сергеевна, — Костров осторожно взял большую сумку из рук жены своего фронтового друга и только потом громко произнес: — Рад приветствовать московских друзей на Балтийской земле!

Улыбки, рукопожатия…

— Молодцы, что приехали, — в эти минуты Сергей Костров, казалось, забыл о делах насущных. — Надолго к нам?

— На две недели, как и положено курортникам, — улыбнулся Алексей Балезин. — И по твоей наводке в санаторий "Волна".

— Совсем здорово!

Ольга Сергеевна тем временем окинула взглядом голубое небо:

— А мне говорили, что у вас все время дожди.

— Бывают и дожди, — заметил Костров. — Но сегодня специально для вас солнечно и тепло.

— Даже жарко, — Балезин достал платок и вытер вспотевший лоб.

Москвичи прошли в специальное помещение, где проходили процедуру проверки документов и регистрацию все приезжие в закрытый город Калининград. Через полчаса супруги Балезины были уже на стоянке автомашин, где их поджидала новенькая "Волга".

— Прошу, — Костров вежливо распахнул двери.

Балезин вопросительно глянул на него:

— Послушай, Сергей Петрович, я хоть и в отставке, но знаю, что Шелепин запретил использовать служебные машины в личных целях.

— Но это моя собственная "Волга", купил три месяца назад.

— Твоя? Молодец… А вот мы с Ольгой Сергеевной…

— …который год ездим на дачу на стареньком "москвиче", — грустно заметила Ольга.

Костров специально вел машину не спеша, чтобы его фронтовой друг, закончивший войну в Восточной Пруссии, мог осмотреть город.

— Я помню его полностью разрушенным, — признался Балезин. — Многое восстановлено, но развалины кое-где просматриваются.

— Англичане постарались.

— Эти могут. Здесь, как и в Дрездене, не было военных объектов, — заметил Балезин. — А что осталось?

…Санаторий "Волна" встретил их приветливо. Некоторые отдыхающие уже приняли утренние процедуры и прогуливались по аллеям парка, другие сгруппировались вокруг шахматных досок, третьи просто стояли на берегу моря, глядя в даль, вдыхая соленый морской воздух.

Костров, Балезин и Ольга уже подходили к корпусу, где на первом этаже разместилась регистратура, как им навстречу вышел представительного вида человек.

— А вот и директор санатория товарищ Краснолобов, — кивнул в его сторону Костров.

Вежливо поздоровавшись с начальником Управления и окинув беглым взглядом Балезина, директор продолжил идти уверенным шагом, очевидно торопился.

— Если бы не одно обстоятельство, я тебя бы с ним познакомил, — остановившись и посмотрев ему вслед, добавил Костров.

— Спасибо, с одним Краснолобовым я уже был знаком, — Балезин тоже глядел вслед уходящему.

— Кто такой?

— Военврач в нашем Отряде особого назначения.

— Не помню…

— Ты не мог его помнить, потому что он со своей бригадой докторов появился сразу после твоего ранения и отправки в тыл. Краснолобов Витольд Валерьянович — ВВ, как мы его любили называть. Хирург от Бога! С того света бойцов возвращал.

— Стоп! — воскликнул Костров. — Но директора санатория тоже зовут Витольд Валерьянович! И он тоже участник войны, воевал где-то здесь в Восточной Пруссии.

Теперь настал черед удивляться Балезину:

— Не может быть! Фамилия, имя, отчество редкие. Тут совпадений быть не должно!

Все это срочно нужно было выяснить. Друзья-фронтовики присели на