поговорить, но всё как-то не было подходящего момента. А сейчас можно, – он указал на глушилку. Мы с интересом посмотрели на него, ожидая продолжения, которое последовало тут же.

– Дядя Дима, я узнал тебя. Что произошло на самом деле? – просто по-домашнему спросил он без тени обиды, гнева, разочарования или ещё чего-либо.

Иван и Виктор недоумённо зашевелились в своих креслах. Меня же вопрос Семёна не удивил. Сегодня я понял, что между мной и Олегом всё-таки была разница, кроме причёски и шрама. И эта разница вполне заметна нашим близким.

– Если бы я знал! – только и ответил я.

Семён удивлённо уставился на меня, ожидая продолжения. Я же вопросительно посмотрел на Виктора, взглядом испрашивая у генерала разрешения говорить о потере памяти. Он тут же пришёл мне на помощь.

– Всё было так, как мы и рассказывали ранее. Дмитрий вызвал Олега к себе. Его звонок зафиксирован. Олег вошёл в его дом, оставив охрану на улице. Минут тридцать всё было тихо. А потом прозвучали выстрелы. Охранники вбежали внутрь дома и увидели мёртвого, как они подумали, Дмитрия, и валявшегося на полу без сознания Олега. Также рядом лежали мёртвые тела Аллы, Павлика и Мыльникова.

– Почему охрана приняла папу за дядю? – вставил свой вопрос Семён.

– Так ведь он одет был в одежду Дмитрия. Причёска была, как у Дмитрия. И наоборот: у Дмитрия одежда и причёска были Олеговы.

– И что? Никто не заметил подмены? – не унимался Семён.

– Заметили. Не сразу. Когда вскрытие произвели. У Олега была начальная стадия рака печени. Об этом никто не знал, кроме меня, и того врача, который его обследовал во время последнего нашего визита в Англию. Обследовался Олег не под своим именем, инкогнито, я его сопровождал. Он внушил себе, что у него гепатит С после того, как узнал, что одна из девиц, с которой он не так давно переспал, заболела. Гепатита С не оказалось, зато был выявлен рак печени. Поэтому, когда мне сказали, что у Дмитрия на вскрытии обнаружили эту патологию, я сразу же заподозрил подмену. Проверил шрам. Его, как и следовало ожидать, не оказалось.

– Почему скрыли подмену от всех? – спросил я. – Решили продолжить кем-то затеянную партию?

– Да. И это тоже, – ответил Виктор, – к тому же, было личное распоряжение президента оставить олигарха на своём месте. Стране сейчас нужно, чтобы редкоземельные были в руках Олега Айдашева. Общественность, а также наши конкуренты, ничего не должны знать о подмене.

– И как же ты с этим живёшь, дядя Дима? – Семён называл меня, как в детстве.

– Легко, – невесело улыбнулся я, – ведь после того, как меня нашли на полу рядом с убитыми без памяти, я действительно её потерял.

– Как удобно, – тихо пробормотал Семён.

– Тем, кто затеял всё это, – да, удобно. Мне – не знаю. Сравнить не с чем, – пожав плечами, ответил я.

– А бабушка? – Семён начал догадываться. – И Вика Ярыгина? Она ведь вчера была здесь, приставала, наверное, к тебе.

– Да, они узнали меня. И их больше нет, – меня не удивил тот факт, что Семён в курсе отношений своего отца и Вики.

– А мама? – в глазах Семёна появился ужас.

– А вот мама и ты – теперь на очереди. Потому быстрее уезжайте отсюда, – жёстко резюмировал Виктор.

– Прежде, чем они уедут, есть ещё один вопрос, который необходимо решить. Мне нужно составить завещания, о которых мы с тобой, Виктор, говорили. Одно от имени Олега, второе – от имени Дмитрия на случай, если подмена будет обнаружена, – объяснил я Ивану и Семёну, почему употребил слово завещание во множественном числе.

Я уже знал, что завещание Олега имеется. Завтра мне его передаст Андрей. Об этом он сказал мне сегодня на поминках. Поэтому я продолжил:

– По словам Андрея, имеющееся завещание Олега полностью соответствует тому, что ты, Иван, уже говорил: отрасль – мне, банк – тебе. Депозиты, яхту, недвижимость – Семёну. Однако Андрей сказал, что Олег хотел изменить завещание. После моей выходки с Викой он хотел оставить отрасль сыну. Но всё откладывал и откладывал. Узнав о раке, может быть, хотел поторопиться и не успел? – предположил я.

– Так, может быть, всё дело в завещании? Поэтому папу и убили? – Семён озвучил самую вероятную, согласно криминальной статистике, версию случившегося.

– Ты хочешь сказать, что это я убил Олега, маму и свою семью, несколько физиков, личного доктора? – я смотрел на племянника и думал, действительно ли он подозревает меня.

– Нет, не думаю, – твёрдо ответил Семён, – ты не мог, если только с ума не сошёл. Но налицо, что отец убит, но для всех жив. То есть он либо случайно погиб, либо стал неугоден и его убрали; при этом, кому-то очень нужно, чтобы всё оставалось, как прежде. В том числе, и завещание.

– Я бы так легко не сбрасывал со счетов версию, что это я сам придумал и разработал всю эту комбинацию, – спокойно сказал я, и, посмотрев на Виктора, добавил:

– Виктор, уверен, не сбрасывает.

Тот не стал отпираться. Просто утвердительно кивнул и сказал:

– Такова моя работа.

– Я известный учёный. Значит, умный и способен придумать любую комбинацию, – начал я развивать тему. – Переспал с Викой, пусть даже ради того, чтобы отвратить от неё Олега, при этом изменив своей жене. Значит, не самой высокой морали. Предположим, что к своей славе учёного я захотел вдруг присоединить славу олигарха.

– Иными словами, сошёл с ума, – перебил меня Семён, – дядя Дима, ты никогда не хотел быть олигархом. Папа тебя много лет пытался привлечь к делам, для тебя же наука была целью жизни. Когда дедушка умер, ты отказался от своей доли наследства в пользу отца. И ещё: ты никогда не был отмороженным. Наоборот, я всегда считал тебя самым добрым человеком на свете. Да и Павлика с Аллой ты никак не мог убить. Даже случайно.

В глазах Семёна отразилась нескрываемая грусть, когда он заговорил о своём двоюродном братишке. Я понял, Семён его любил.

– Да, – подтвердил Иван, – твой сын был для тебя всем. Если бы ты кого и убил, то только защищая его. Или случайно. На большее ты не был способен.

Что-то промелькнуло в голосе Ивана, какая-то неестественность. Пока что ни разу у меня не было повода усомниться в его искренности. Сейчас же я понял, что этот человек что-то скрывает.

– Я всё равно не исключал бы такой вариант, – сказал я, развивая эту версию, – люди могут быть совсем не теми, кем кажутся, – но есть одно существенное «но» в этой версии.

– Не одно, а значительно больше, – подтвердил Виктор.