шлемом, на макушке которого был укреплен фонарь. – Вы ныряли и доставали их из церкви, да? А где вы взяли водолазный костюм?

– Я… я… – захлебываясь от гнева, пробормотал Боб, подходя к Ариадне и отбирая у нее все предметы. – Одно время я служил на флоте… Впрочем, это не ваше дело! – Он уложил все предметы обратно в сундук. – Это мои вещи. Из моей церкви. Мне позволено иметь их.

– Может, и позволено, конечно, – вступила я, – но вы пугали людей. Намеренно пугали. Причем не только с помощью этой старой рухляди из вашего сундука. Ведь это все было ваших рук дело, признайтесь. Это вы сделали надпись на стене, рылись в чужих – то есть в наших – вещах, испугали лошадей наших…

– Минутку, – перебил он меня, покачивая в воздухе поднятым указательным пальцем. – Я не…

– А еще по ночам открывали краны в ванной, – добавила Айви. – В пещере на нас страх нагоняли. Вещи воровали.

– Зачем вы все это делали? – спросила я. – Вы что, так сильно ненавидите Раджей? Почему? – Тут я вспомнила, зачем мы, собственно, сюда пришли: – Нашу подругу тоже вы похитили? Где она?

– Постойте, постойте! – замахал руками Боб. – Ради всего святого, замолчите и послушайте, я вам все сейчас объясню!

Глава тридцать первая. Айви

Боб вернулся к своему креслу и устало опустился в него.

– Хорошо, – сказал он, – хорошо, я вам все расскажу. Тут вот какое дело. Вы знаете, что значила для меня моя деревня. Они снесли мой дом… все наши дома снесли, и все только для того, чтобы обеспечить водой кучку богатых горожан. А потом кое-кто из тех богатеньких горожан явился сюда и открыл этот чертов отель. Они поставили его на холме и говорили: «Ах, какой отсюда чудесный вид на озеро открывается!» А на месте озера когда-то стояли наши дома. Они смеялись над нами, над нашей бедой!

Я хотела кое-что сказать, но Боб остановил меня, подняв вверх палец. Я промолчала и стала слушать дальше.

– У нас была ферма, – продолжил Боб. – Она кормила всю нашу семью. Меня с детства тоже приучали работать на ферме, а потом нашу землю взяли и продали. А что такое фермер без земли? Смех, да и только. Да, нам заплатили за ферму какие-то жалкие деньги, но вскоре моя мама умерла, а отец пропил все до последнего медяка. Тогда я ушел из дома и поступил на флот. Заработал за свою службу вот это, – Боб оттянул воротник рубашки, и мы увидели жуткий, уходящий вниз по его груди, шрам.

– И у вас совсем-совсем никого не осталось? – осторожно спросила Ариадна.

Прежде чем ответить, Боб какое-то время смотрел в камин на пламя, словно искал там ответ.

– Была у меня сестра, и брат был, – ответил он наконец. – Дэвид. Он нанялся на строительство плотины. Упал с самой ее вершины. Умер на месте.

Боб покачал головой. В его глазах играли отблески каминного пламени.

Повисло долгое молчание, которое нарушила Ариадна.

– Значит, вы ныряете на дно и приносите наверх эти предметы из церкви, – сказала она, присаживаясь прямо на каменный пол рядом с Бобом. – Я видела огни. Под озером. Это были вы, да? А еще вы меня за ногу хватали, когда я плавала…

Боб не ответил – он смотрел в пустоту слепым, невидящим взглядом.

– Все жители забрали из домов свои пожитки, – медленно заговорил он. – А священник наш ничего не забрал из церкви, просто запер ее, и все. Она так и стоит там на дне – серая, холодная и… мертвая. Моя сестра Эвелин… она умерла, когда я был еще мальчишкой, и ее могила тоже там, на дне, на кладбище рядом с церковью. Под водой.

Я мысленно представила себе эту картину – покинутая церковь, освещенная странным серым подводным светом, а рядом с ней ряды могил, и никого, кто мог бы прочитать сохранившиеся на надгробиях имена.

– Но вы каким-то образом все же попадаете в церковь? – спросила я.

– Когда сносили нашу деревню, рабочие побили стекла в нескольких окнах церкви. Вставлять в них новые, само собой, не стали – все равно церковь должна была уйти под воду, и кто ее теперь увидит? – Боб тяжело вздохнул, его лоб прорезали глубокие морщины. – А спустя какое-то время под весом воды местами просела и обрушилась и кровля церкви. Погибло место, где крестили, венчали и отпевали всех, кого я знал… Первым делом я спас церковные книги, пока они совсем не размокли. Потом все остальное. Спускался туда и доставал предмет за предметом.

У меня к глазам подступили слезы, но я прогнала их, подумав вот о чем. Ведь Боб не имел никакого права вымещать зло на других и делать то, что он делал, просто потому, что у него так трагически сложилась жизнь. Здесь та же история, что и с мисс Фокс – в юности она посидела в сумасшедшем доме, а потом решила всем за это мстить. Ну, и что хорошего из этого получилось?

К счастью, не все поступают таким образом. Вот хотя бы взять мою сестру Скарлет. Она тоже побывала в сумасшедшем доме, но не изменилась после этого! Вернее, изменилась – но только в лучшую сторону.

Да, относиться к окружающему миру можно по-разному. Можно обозлиться и восстать против него, а можно попытаться изменить его к лучшему.

– Я понимаю, – кивнула Скарлет. – Понимаю, почему вы так сердиты. Но зачем же так делать? Можно же поступить и по-другому. Бороться, например, за то, чтобы с другими деревнями не случилось ничего подобного. Разве не так?

Она думала точно так же, как я, мы же близнецы!

– Я все это понимаю, – скрипнул зубами Боб, – но они должны знать и помнить о том, что они с нами сделали, с нашей деревней. Между прочим, я действительно верю в духов, которые не могут обрести покой. А я должен быть их голосом, в это я тоже верю.

– Я знаю, вы думаете, что владельцы отеля смеются над вами, – сказала Ариадна, – но это не так. Я вам точно говорю, можете мне поверить. Никакие они не богатенькие бездельники. Они тоже бьются, тоже пытаются свести концы с концами, точно так же, как вы. И потом, я не думаю, что вам удалось с помощью ваших странных поступков сказать именно то, что вы хотели. Скорее вы просто напугали всех и расстроили, и больше ничего. Хотели заставить Раджей чувствовать себя виноватыми? Но если разобраться, они не имеют отношения ни к затоплению деревни, ни к вашим личным неприятностям – так зачем же