этот в красном, посмеиваясь и почесываясь от удовольствия, гонял их по всей комнате.

Все здесь стало Витьке понятно вмиг. Ни тебе дубин, ни каменных топоров — изящное стальное оружие и бесстрашное благородное сердце. Почесал Витька голову перепачканной доисторическим углем пятерней и улыбнулся во весь рот.

Драка разворачивалась стремительно. Красный загнал черного и зеленого в угол. Выбил у них шпаги из рун:

— Я вас проткну, как каплунов, одним ударом! — Он отступил немного, чтобы сделать свой смертельный выпад, но вдруг по ногам ему ударила тяжелая деревянная швабра. Красный упал.

— Ура! — закричали зеленый и черный. Подхватили шпаги и заспорили, кому из них выпала честь покончить с врагом. При этом они отталкивали друг друга локтями и обзывались:

— Вы, сударь, нахал.

— Ноу, вы есть, сударь, нахал.

Витька схватил медную сковороду, и так как зеленый оказался под самой полкой, то именно его Витька и грохнул по голове.

Медь загудела.

Зеленый вытаращил затуманенные болью глаза, зачем-то вложил шпагу в ножны и рухнул.

«Кто же тут кто?» — подумал Витька, но тотчас все прояснилось.

Красный уже стоял на ногах и кричал:

— Меня, королевского мушкетера, шваброй! Кто посмел?!

Черный отступил к окну.

Мушкетер догнал его, завалил на подоконник и вытянул по тому самому месту, которое, как ни странно, за все отвечает.

— Это неблагородно! — закричал черный. — Я гвардеец его преосвященства герцога де Ришелье. Меня нельзя пороть.

Витька на своей полке хрюкал от суетливого восторга.

Зеленый, англичанин, лежал, раскинув руки.

Мушкетер порол гвардейца шпагой.

— Я, сударь, на вас пожалуюсь, — кричал черный.

— Кому?

— Тому, кто бодрствует, когда король спит. Кто трудится, когда король забавляется.

— Это значит богу.

— Нет, сударь, это значит его преосвященству — кардиналу.

— Пожалуйста. Сколько угодно. Извольте показать ему мою расписку. — Мушкетер захохотал громогласно и уколол гвардейца шпагой в мягкое место. Тот завыл, дернулся и вывалился на улицу. Мушкетер повернулся к Витьке. Высокий, плечистый, немного жирноватый, с бледным лицом.

— Спасибо, мой юный друг. Я бы угостил вас вином отменным, но, видимо, оно еще не скоро придется вам по вкусу. — Он поправил белую крахмальную сорочку, привел в порядок брабантские кружева.

Витька свалился с полки, сияя от счастья и нетерпения, поправил красную шкуру махайродовую.

— Здрасте. Да я всю жизнь мечтал. Да я и так, без всякого вина. Позвольте познакомиться…

Мушкетер улыбнулся одними усами, протянул было руку Витьке, но тут же его лицо исказилось.

— Где эта ведьма?

— Мы здесь…

Витька увидел все остальное, чего не заметил, увлеченный дракой. В комнате стоял большой дубовый стол, очень крепкий. Вдоль стола — две скамьи, тоже дубовые. Был в комнате камин из дикого шершавого камня, во второй этаж вела деревянная лестница. Низкая проложенная железом дверь, оставленная нараспашку, открывала взгляду погреб. А на пороге погреба, будто в черной раме, стояли на коленях пожилая женщина и девчонка Витькиного возраста. Обе в чепчиках, обе в передниках, только на девчонке одежда почище и побогаче.

— Я очень сожалею, дитя, что причинил тебе столько горя, — сказал мушкетер девочке. — Слово дворянина, я у тебя в долгу. И у тебя. — Он снова улыбнулся Витьке одними усами. — А ты, ведьма… Тебя я вздерну. Королевского мушкетера — шваброй!

— Она со страху. Простите ее, она не в вас целила. Она в других господ, — поспешно забормотала девчонка.

— Когда я ее повешу, она не станет уже больше промахиваться.

Витька почувствовал некоторое недоумение.

— А разве мушкетеры воюют с женщинами? — спросил он.

— Конечно, не воюют. Но это ведь не женщина, а ведьма! А всякую такую нечисть, ведьм, оборотней, вурдалаков, нужно вешать на сырой веревке. И кол осиновый в могилу, чтобы не вылезли. При этом нужно «Отче наш» прочесть и плюнуть за спину. — Мушкетер пронзил служанку взглядом, как шпагой. — Бр-ррр… Ступай на кухню. Искупишь свою вину яичницей с ветчиной. Да ветчину смотри потолще накроши.

Служанка поднялась, взяла корзину с яйцами, окорок свиной копченый, да еще захватила бутылку вина.

— Эй, это ты оставь! Еще чего придумала, карга. Гастон, скотина, как ты смотришь за нашими припасами? Мы за них заплатили своей кровью.

— Своей ли? — проворчала служанка. — А господин Гастон дрыхнут. А может, умерли. Я думаю, они захлебнулись в том вине.

Мушкетер ногой топнул так, что хрустнули половицы.

— Молчать! Ты, ведьма, откуси язык и выброси его собакам.

Он отобрал бутылку и тут же выпил ее единым духом.

— Марш на кухню!

Служанка попятилась. В кухне загремели сковородки и еще какие-то металлические предметы, словно их бросали на плиту с далекого расстояния. Мушкетер благодушно подтянул штаны из тонкого испанского сукна, обозвал кого-то мерзавцами, негодяями и спустился в погреб. Дверь за ним затворилась.

«Теперь-то я в порядке, — думал Витька. — Здесь все, как надо. Жаль, что Анна Секретарева не видела, как я англичанину сковородкой дал. Еще не то будет…» Мысль эта наполнила Витьку неким блаженным электричеством, от которого Витька засветился изнутри и словно потерял в весе.

Девчонка поднялась с колен. Похлопала мокрыми глазами и вдруг привычно поклонилась.

— Что сударь хочет на обед?

— Супу… Щец бы.

— Но мы не знаем, что такое щец. — Девчонка еще раз присела, еще раз поклонилась. — А супу можно. Мы вас накормим супом — гороховым.

Витька явственно ощутил во рту вкус горохового супа с жареным луком и с грудинкой копченой.

— И хлебца, — сказал он. — Черного.

Служанка высунулась из кухни, любопытная, как мышь, тощая, как топор.

— А луидоры?

— Я, понимаете ли, пятьсот тысяч лет не ел, — сказал Витька и, глядя на зловредную ухмылку служанки, почувствовал, что втискивается в свою материальную оболочку, тесную и неуютную, способную краснеть, потеть и ежиться.

— Может быть, у вас полные карманы золотых пистолей? — ехидно спросила служанка. — Покажите. Нам уже давно не доводилось видеть денег.

— Пистолей нет! Есть пистолеты! — раздалось из погреба.

В дверях стоял мушкетер.

— А ну, живо! Яичницу мне и суп моему юному благородному другу.

Служанку выдуло, как запах дыма сквозняком. Загрохотали на кухне железные предметы.

— Ух, ведьма. — Мушкетер зубами скрипнул, почесал в затылке и вдруг улыбнулся. — Меня зовут де Гик! — Он помахал фетровой шляпой, как положено мушкетерам, чтобы шляпа страусовым белым пером коснулась пола. — Гастон, подай бутылку! — И скрылся в погребе, оставив на всякий случай щель в дверях.

Девчонка, привыкшая к подобному шуму, спокойно смахнула пыль с тяжелой дубовой скамьи.

— Прошу вас, сударь, садитесь к столу.

Витька хотел сказать: «Иди ты, какой я тебе сударь». Но вовремя вспомнил, что эпоха требует изысканной вежливости в обращении с дамой.

— Я извиняюсь, — сказал он. — Простите, где