руку Димы, сжала ее в кулак, а после медленно разжала. Едва ли хоть кому-то из его друзей или подруг было доступно ощутить мир, как его ощущает он сам. Только мне. Тоже было верно и про меня. Да, мы не встречались ни разу, но узнали друг друга так, как не узнал бы никто другой…, даже Салим. От этой мысли по моему чужому телу пробежала дрожь. Я вспомнила, как Вероника спрашивала меня о моих чувствах к Диме. Изменились ли они. Да, я не могла сказать, что всегда испытывала к Диме одну лишь ненависть. Прежде это была только она, затем возникло некое доверие, которое то усиливалось, то ослабевало. В какой-то момент Дима вновь заставил меня ненавидеть, заявив о себе как о моем создателе, но потом мы снова нашли общий язык. Я не могла понять своих чувств к нему, четко осознавая лишь то, что он стал некой неотъемлемой частью меня. После ритуала, когда я была почти уверена, что мы расстались навсегда, я даже ощутила странную грусть и только теперь, разделив в некоторой степени его чувства, я осознала, что Дима стал мне самым близким человеком! В этот момент я ощущала его будто родного брата, которого у меня никогда не было. Более того, брата близнеца! Но в тоже время, мне казалось, что даже между близнецами невозможна такая связь.

– Это безумие какое-то, – Выдохнула я, покачав головой.

«Я не равнодушен к тебе… Я знаю, мы никогда не встречались, но я постоянно ощущаю твое присутствие…». Сейчас, даже будучи в теле Димы, а может именно поэтому, я не ощущала его присутствия, но он, безусловно, поселился в моих мыслях, вытеснив оттуда даже Салима. Наматхан все дальше ускользал от меня, будто призрак, превращался в дивный сон, который так сложно вспомнить после пробуждения в жестокой реальности. Этой реальностью для меня оказался Дима, и все события в оазисе теперь растаяли словно мираж, навеянный жаждой спасения. Эти мысли отрезвили меня и вернули к действительности. Я по-прежнему не знала, стоит ли писать Диме о разговоре с Вероникой, но что-то должна ответить. Взяв лист бумаги, я нашла «ручку» и наткнулась на листок, вырванный из книжки девушки Тани, с которой познакомилась на улице. Я почти сразу догадалась, что цифры рядом с ее именем это номер, который можно использовать в телефоне. Почти такие же я видела, когда звонил Дарлис в прошлый раз. Возможно, мне стоит попробовать позвонить ей? Извиниться, что так резко убежала от нее.… Решив, что это пустая трата времени, я вернулась к своему ответу Диме. Теперь, после его откровений, после осознания его чувств ко мне, писать было дико сложно… В какой-то момент мне даже показалось, что он сидит рядом и наблюдает за мной. От этого ощущения мне было не по себе, и я решила переместиться на кухню, подальше от комнаты, где набралась целая пачка наших писем друг другу. На кухне дело пошло лучше. Я еще раз извинилась за проблемы с полицией и обязалась следовать требованиям Димы. Снова поблагодарила его за стремление починить портал, с сожалением написав, что этот шанс уже упущен. Я почувствовала, что должна ответить что-то на признания Димы. Прежде я этого не делала. В самый первый раз к своему признанию Дима прибавил безумные слова о том, что является моим создателем. Я старательно избегала этого абзаца в старом письме, убедив себя в том, что теперь Дима так не считает. Именно из-за этого нелепого откровения, я пренебрегла ответом на слова Димы о его чувствах ко мне. Возможно, с тех пор ничего не изменилось, и Дима лишь притворился, что не считает себя моим создателем.… Отложив ручку, я запустила пальцы в волосы, склонившись над письмом, как недоучка на экзамене. Если Вероника расскажет Диме о секрете, который я выдала, Дима сочтет меня предателем. Он поймет, что я знала о его чувствах, хотя на самом деле не была в этом уверена.… А если я не напишу о разговоре с Вероникой, это лишь убедит его в моей жестокости. Но что я должна написать?! В своем ответе, который я написала Диме в тот самый момент, когда он принял яд из рук Салима, я уже писала ему, что не могу разделить его чувства, но теперь, как и предвидела Вероника, мое отношение к нему изменились вновь. От ненависти чувства перешли в какую-то совсем непонятную для меня форму. Дима стал частью меня со всем хорошим и плохим, что было в нем. Возможно, он испытывает то же самое, но дал этому вполне традиционное название? Возможно, потому что я сама не могла так характеризовать свои чувства, мне не хватало смелости признать их в Диме. Я не могла поверить, что он… любит меня.

– Любит меня, – Одними губами прошептала я.

Это ли он пытался донести до меня за своим невинными юношеским «я не равнодушен к тебе»? Возможно ничего большего он и не испытывал, а может ему, как и мне, не хватало смелости написать слишком сильное слово, обозначающее его подлинные чувства. Прежде я склонялась к первому, но теперь.… Вздохнув и покачав головой, я поднялась из-за стола и подошла к окну кухни. Картина за ним не менялась, как и день, который явно не планировал заканчиваться. На какое-то время я позволила себе переключиться на особенности мира, в котором оказалась. Едва ли люди здесь проживали один и тот же день. Дарлис говорил о том, что время здесь остановилось, но судя по всему, это касалось только тех, кто оказался в моем мире. Как мог существовать мир без движения времени, мне было неведомо, но он существовал, как будто все дела местных жителей умещались в одну минуту, а может эти люди и вовсе не настоящие? Просто некие сущности, призванные в иную реальность в качестве декораций. В этом случае, они могли бы существовать вне времени. Да уж, о подобном мне думалось гораздо легче, чем об ответе Диме. Но пользы в этих мыслях я не видела. Я снова вернулась к столу и налила себе воды в кружку. Моим условием нормальных отношений с Димой была искренность, а значит, я сама должна следовать этому условию. Сделав глоток воды, я села и взялась за ручку. Мне просто нужно написать, как все было на самом деле, чтобы Дима знал мою точку зрения, а не только ту, которую наверняка преподнесет Вероника. Описав свое пробуждение во дворце, я уже дошла до