было глаз, и всё её лицо было изрезанно тонкими линиями. Он резко отпрянул от неё и уже собирался уходить, но вдруг услышал, что она что-то шепчет. Пэп подошёл поближе и прислушался.

«Святая… она спасёт всех нас… Лишь боль может очистить от тьмы и порока! Святая церковь подарит вам свободу от плоти. Вы будете…»

Девочка не успела договорить. Внезапно из её рта, ушей и носа пошла крови, и она умерла.

Пэп сразу всё понял. Им не в коем случае нельзя приближаться к Святой церкви. Если они пойдут туда, их убьют.

Он побежал к своим братьям и сёстрам и сказал им, что только что произошло. Все вместе они пошли на то место, где Пэп видел девочку, но ни её ни крови там не оказалось. Друзья посмеялись над ним и сказали, что ночью может привидеться всякое. Однако Пэп знал, что это была не галлюцинация.

Он просил их остаться, но они лишь раздражённо сказали ему:

- Если хочешь остаться, оставайся, а мы уходим туда, где о нас будут заботятся.

Его любимая семья шла на верную смерть, поэтому он сделал то, о чём в последствии никогда не жалел…

-СЭЭЭЭЭЭМ, ЖИРНАЯ ТЫ СВИНЬЯ, СПУСКАЙСЯ СЮДА!!! – закричал Пэп во всю глотку и даже закашлялся.

В тот день побоев не избежал никто. С тех пор его стали ненавидеть все.

С того случая прошло уже несколько месяцев, но его братья и сёстры так и не простили его. Они избегали Пэпа и не разговаривали с ним.

Этот день был таким же, как и все другие дни. Сэм поднял их ни свет ни заря, дал чёрствый хлеб с водой и отправил воровать на рынок в торговый квартал. Людей было много, поэтому они смогли наворовать достаточное количество денег и могли не бояться, что Сэм их побьёт. Им даже удалось похитить несколько фруктов и кусок вяленного мяса, который послужил им хорошим обедом.

Вечером они вернулись домой и отдали Сэму большую кучу денег. На радостях их «опекун» отдал им по несколько медных монеток на личные расходы. Затем он накормил их и отправил спать в сарай.

Была поздняя ночь и все спали. Все, кроме Пэпа… С того самого момента, как он увидел девочку из церкви, его мучают кошмары. К счастью, Пэп уже чувствовал, что усталость всё же добьёт его, и он уснёт сном без сновидений.

Однако этому случиться так и не удалось…

Бум! Бум! Бум!

Кто-то стучал в дверь Сэма.

- Открывайте, это паладины Святой церкви! – послышался глубокий мужской голос.

Пэп затаил дыхание.

Сэм вышел и без всякого ора и пререкательства открыл пяти святошам, выряженным в серые одежды с белыми плащами, украшенными золотыми нашивками, дверь.

- Чего хотят уважаемые паладины? – льстиво улыбнулся Сэм и облизал свои жирные пальцы.

- Мы слышали, что под вашим присмотром незаконно находиться группа детей. Мы бы хотели забрать их, - ответил паладин, вероятно являющийся главным. Его лица не было видно, ведь оно было скрыто под глубоким капюшоном.

- Дети? О чём вы? У меня нет никаких детей, - сказал Сэм, состроив максимально удивлённое лицо.

- Правда?.. Должно быть произошла какая-то ошибка… Извините за беспокойство, - без капли эмоций проговорил паладин, который, по видимому, не поверил ни единому слову лживой жирной свиньи.

Пэп облегчённо выдохнул, но вдруг…

- Мы здесь!!! – крикнул кто-то из–за его спины.

Паладин повернулся к сараю, а затем к Сэму.

- Так вы нас обманули? – вновь без эмоционально спросил главный паладин.

Сэм знал, что за ложь паладины могут казнить его, поэтому он воспользовался своим последним шансом на спасение.

- Идите к чёрту! – крикнул жирдяй и достал нож.

Но он не успел нанести ни единого удара. Паладин отрубил Сэму голову раньше, чем тот успел сделать выпад.

Служители церкви подошли к сараю и открыли его.

- Пойдёмте с нами, бедные дети.  Церковь позаботится о вас, - внезапно потеплевшим голосом сказал главный святоша.

Радостные друзья Пэпа подбежал к паладинам и схватили их за руки.

Лишь Пэп не выражал никакого счастья. Наоборот, он был напуган и мысленно готовился к страшной смерти.

***

Левиафан летал по трущобам, но, как назло, на улице никого не было. Он уже собирался возвращаться, как вдруг услышал где-то внизу громкий стук и голос:

- Открывайте, это паладины Святой церкви! – манера речи говорившего человека показалась до боли знакомой Левиафану. Примерно так говорила «Система» до того, как Кира заняла её место. Абсолютно безразличный ко всему тон.

« Святая церковь? Паладины? Кира, что это?», - мысленно спросил метаморф, склонив свою птичью голову на бок.

[Информация по этому вопросу отсутствует в базе данных «Системы», Владыка. Однако я могу сделать предположение ,что «Святая церковь» - это некая религиозная организация, легализованная в этой стране], - в своей привычной вежливой манере ответила помощница.

Левиафан поблагодарил Киру, хотя на самом деле ничего не понял. Он приземлился на крышу какого-то ветхого домишки, сколоченного из гнилых досок, и стал наблюдать.

На «вежливую просьбу» паладинов вышел толстый мужчина, одетый в просторный домашний халат.

[Владыка, я ощущаю от этого человека слабую ауру «Avaritia(Жадность)». Вероятность распечатывания крайне мала, поскольку этот человек не является истинным носителем печать, но всё же этот шанс имеет место быть]

[Не забывайте, что для распечатывания греха, источник энергии нужно поглотить живьём], - в этот раз Кира превзошла саму себя и, вместо обычного безразличия к человеческим жизням, её голос, хоть и немного, но всё же сквозил некой неприязнью именно к этой особи.

«Я помню», - ответил Левиафан и вдруг услышал едва уловимый звук, похожий на взмах меча.

Метаморф посмотрел на то место, где стоял толстый мужчина и обнаружил, что тело и голова этого человека лежат в разных местах.

[Поглощение больше невозможно], - с практически незаметной ноткой раздражения сказала Кира.

«…», - Левиафан ничего не ответил. Он был «сильно опечален» тем, что у него отняли хоть и маленькую, но всё же возможность распечатать грех «Avaritia(Жадность)».

[Владыка, мне кажется, что от этих паладинов исходит такая же энергия, как от горничной и мадам Пэктус.]

«Становится всё интереснее и интереснее», - сверкнув своими жуткими глазами, подумал Левиафан.

Птичка сорвалась с крыши и полетела вниз.

***

Пэп никогда не верил ни в богов ни во что либо ещё, но отчаяние толкнуло его на такую глупость, как молитва. Он не знал, к кому он возносит свои