с трудом (тест по временам ей до сих пор являлся в кошмарах), а тут сразу четыре языка.

– Шпрехен зи доич? – немного неловко пошутила она.

– Я на факультете восточных языков, тупица. И, помимо основной нагрузки, я в этом году курирую первокурсников, участвую в конференциях и слушаю дополнительные курсы по международным отношениям, политологии и зарубежному регионоведению. А ты… рисуешь картинки, верно?

От его пренебрежительного тона воображаемая шерсть у Кати на спине встала дыбом. Почему каждый встречный-поперечный считал своим долгом ткнуть ее в то, что она любит рисовать, будто в кучку какашек?

– Верно. Рисую картинки, – процедила она. – Но и ты, насколько я знаю, не лекарство от рака изобретаешь. Так что засунь себе в задницу свое ЧСВ!

– Мое ЧСВ тебя не касается, – осклабился Захар. – Как и моя задница. Как, кстати, и мой диван. Это я буду на нем спать, хотя… – Его оскал превратился в самодовольную ухмылку, и Катя напряглась. Захар вдруг оттолкнул кофейный столик ногой и пересел на диван, закинув руку на спинку за Катиными плечами. Его губы приблизились к ее уху, горячее дыхание пощекотало чувствительное местечко на шее. – …Если хочешь, можем спать вместе.

– И не мечтай, извращенец! – ощетинилась Катя, прикрывая шею ладонью и молясь, чтобы Захар не услышал дрожь в ее голосе. Кроме случая-который-нельзя-вспоминать, еще ни один парень не был так близко к ней, и это чертовски смущало. В попытке отодвинуться Катя почти легла на подлокотник, выгнув спину. А Захар, самодовольно ухмыляясь, навис над ней, уперевшись руками в диван по обе стороны от ее лица.

– Боишься не устоять? – мурлыкнул он.

– А может, это ты боишься не устоять? – хрипло парировала Катя, подавшись вверх. Их лица почти соприкоснулись, и атмосфера в комнате ощутимо накалилась. Рука Захара едва заметно дернулась.

– Сиротка, – протянул он, – не льсти себе. Ты меня возбуждаешь примерно так же сильно, как тарелка с присохшей гречкой.

– А ты меня – как грязь под ногтями!

– Могу поспорить, однажды ночью твои шаловливые ручки пробрались бы под резинку моих штанов и… – Он вдруг двинул бедрами, прижавшись к Кате, и та ахнула, мгновенно возненавидев себя за этот тихий звук. Ее щеки вспыхнули бордовым румянцем.

– По рукам! – вспылила она. – Хочешь поспорить? Вот тебе пари! Спим на диване вместе, а первый, кто струсит или распустит руки, отправится спать на коврик у двери! И я тебе гарантирую, это буду не я!

– Договорились, – неожиданно легко согласился Захар, отталкиваясь от дивана и как ни в чем не бывало усаживаясь рядом с Катей. Э-э-э? Катя оторопела, осознав, что ее, кажется, надули, и запоздало добавила:

– Но у меня тоже есть это… условие. Относись ко мне и моим комиксам с уважением, ясно? Я взрослый человек и заслуживаю, чтобы со мной обращались как со взрослой.

Захар застыл, будто обдумывая ее слова, а в следующую секунду…

– Бип, – с серьезным видом сказал он, нажав пальцем на Катин нос.

И дом под номером три на улице Октябрьской сотряс оглушительный вопль:

– ЗАХА-А-АР!

Глава 9

Катя промокнула лицо полотенцем и нервно улыбнулась своему отражению в зеркале. Она что, правда собирается спать вместе с Захаром? Мысль об этом была неожиданно тревожащей. В груди что-то сжималось, но Катя категорически отказывалась относить свое волнение на счет Захара. Просто она еще ни с кем не спала в одной постели. Если, конечно, не считать тот раз в детстве, когда они с родителями ездили в какую-то захолустную деревню и ей пришлось спать на одной кровати с прабабушкой. Катя тогда не сомкнула глаз, потому что, во-первых, ее жрали комары, а во-вторых, прабабушка так храпела, что на окнах колыхались занавески.

А теперь вот парень… Хотя какой парень? Это же Захар! Катя громко фыркнула и скорчила рожу отражению в зеркале, подбадривая саму себя. Она же знает его как облупленного (или знала?), так что странное чувство у нее в животе – это наверняка несварение. Да, точно несварение, что же еще?

Решительно перекинув волосы за спину, Катя распахнула дверцу зеркального шкафчика над умывальником. Захар и правда выделил ей полочку: теперь на ней валялись древний тюбик крема для рук, косметичка с нехитрым набором косметики, расческа и лосьон от прыщей (возможно, просроченный). Зато на двух других полочках плечом к плечу стояли многочисленные баночки и бутылочки Захара с иероглифами на этикетках. Нет, ну кто бы мог подумать? Катя с любопытством оглядела ассортимент бесплатного магазина «У Захара» и, выбрав симпатичную баночку наугад, щедро намазала лицо ароматным кремом. А что такого? Из-за него она столько хмурится, что того и гляди морщины появятся, так что это вполне справедливая моральная компенсация.

Потуже затянув завязки на шортах и одернув папину футболку, которая доходила ей до середины бедер, Катя вышла из ванной. Захар сидел на своей половине разложенного дивана и сосредоточенно что-то печатал на ноуте. Его волосы, обычно аккуратно уложенные, удерживал ободок-пружинка, а на носу красовались очки с круглыми стеклами в черной оправе. Ну прямо повзрослевший Гарри Поттер! Катя невольно улыбнулась. Что-то в Захаре неуловимо напоминало то, каким он был в детстве. Может, поза? Тогда он тоже ссутулившись сидел за стареньким компом и так же нетерпеливо чесал щеку о плечо.

Странно, но то, что в Захаре 2.0 осталось хоть что-то от предыдущей версии, принесло Кате облегчение. Смущение из-за предстоящей совместной ночевки не то чтобы совсем испарилось, но из плотной жаркой тучи превратилось в легкий дымок, который Катя поспешила развеять язвительной репликой:

– Что это за халат на тебе? Ты что, старая бабка?

Захар удостоил ее коротким взглядом, в который вложил все свое презрение.

– Это хаори, деревенщина.

– Ясно, – кивнула Катя. – Специальный халат, чтобы выпендриваться.

Вместо ответа Захар плотнее стиснул губы, а Катя немного потопталась возле дивана и наконец скользнула под плед, целомудренно натянув его до подбородка. Спать с Захаром под одним одеялом она точно не собиралась, но игра в «Камень, ножницы, бумагу», которую они выбрали официальным способом решения разногласий, явно имела что-то против нее. Захар выиграл в двух раундах подряд и без всяких угрызений совести забрал себе одеяло и подушку. Кате достались колючий клетчатый плед и диванный валик.

Тап-тап-тап-тап – стучали клавиши ноутбука под пальцами Захара. Катя закрыла глаза и постаралась расслабиться, но мысли о прошедшем дне не давали заснуть. То, что Глеб сказал о ее комиксах, то, как он оценил ее работу, значило для Кати… все. Он был первым человеком, который ее поддержал. Первым человеком, который в