– Это вы сериал посмотрели? – спросил я.

– Да, но книга лучше, – ответил падре и смутился. Он был молодым, на вид немногим за тридцать. Наверное, поэтому еще не растерял способность смущаться и краснеть.

– Согласен. Хотя второй сезон мне тоже понравился, – заметил я. – Вы можете отвлечься?

– Да, конечно, иначе зачем я здесь? – удивился падре и заложил страницу закладкой, что мне показалось очень трогательным. Кто сейчас пользуется книжными закладками?

– Моя близкая подруга, ее семья, которая вроде как стала и моей семьей, она хочет, чтобы я стал крестным, это ее церковь, ее здесь крестили… она сидит там и плачет. Я не католик, не христианин, не крещеный, но Лея – эта женщина – хочет, чтобы я стал крестным отцом ее будущего ребенка. И она приехала сюда, чуть не угробив меня, гоняя по серпантину. Вы можете с ней поговорить? Я, наверное, говорю сумбурно и не очень понятно. Но я вас очень прошу, можете поговорить с Леей? – попросил я.

– Да, конечно! – падре, кажется, даже обрадовался. – Я не могу повесить объявление, что можно исповедоваться здесь, понимаете? Вот, сижу, жду, когда кто-нибудь подойдет.

– Лея! Кабинки на ремонте, но на лавочке тоже можно исповедоваться! – крикнул я Лее.

– Как ты можешь шутить? – Лея, едва успокоившись, опять расплакалась.

Падре встал, подошел к ней и присел на скамейку. Они о чем-то говорили.

Всю дорогу назад Лея молчала. Вела машину, надо признать, не так быстро.

– Спасибо, я не знала, что так можно. Сегодня ты был моим ангелом, – наконец сказала она.

– Я рад, что общение с падре тебя успокоило. Кстати, ему нравится Агата Кристи! – воскликнул я.

– Что ты сочиняешь? Какая Агата Кристи? – удивилась Лея.

– Падре что, не человек? Разве он обязан читать только Библию? А еще он любит сериалы!

– Ой, не выдумывай! – отмахнулась Лея.

– Нормальный парень, ой, извини, падре, – кивнул я.

– Ты можешь меня не смешить? – Лея начала хихикать, видимо, представив себе падре, который смотрит сериалы. Или, скорее, сказывались гормоны. Лея легко переходила от слез к смеху.

– Давай заедем в супермаркет, – попросил я.

– Зачем? – удивилась она.

– Тебе это надо, поверь, – заявил авторитетно я. На самом деле, я боялся, что от голода Лее станет нехорошо и мы вообще не доедем до дома. Беременным все время нужны перекусы, а Лея не ела уже несколько часов. Пусть она и забыла о чувстве голода из-за исповеди на лавочке, но природа все равно возьмет свое. Падре, возможно, и отвечал за духовное состояние, мне же стоило побеспокоиться о физическом благополучии будущей матери.

Лея пожала плечами и свернула к ближайшему супермаркету, откуда вышла со здоровенными бутербродами, водой, шоколадками, чипсами и банкой консервированных вяленых томатов.

– Так, все объяснимо, кроме томатов, – рассмеялся я. – И что из этого можно съесть мне?

– Ой, что хочешь, только не томаты! И Жану не говори! Он считает, что есть вяленые томаты из банки, а не в блюде, куда их добавляют, это все равно что съесть сырую пасту!

– Подожди, не ешь! – попросил я и побежал за мороженым, которое торжественно выдал Лее. – Вот теперь ты познаешь все прелести вкусов!

– Мороженое? – удивилась Лея.

– Просто попробуй вместе, – предложил я. – И Жану я, конечно, ничего не скажу.

Мы задержались на парковке дольше, чем планировали. Лея съела банку вяленых томатов, закусывая их мороженым, и отправила меня за новой порцией. Она утверждала, что ничего вкуснее в жизни не ела! А мне пришлось съесть купленные ею бутерброды, практически не жуя. Лее не нравился запах. Когда Лея заела свой обед чипсами, я понял, что она счастлива.

– Ты правда мой ангел-хранитель, – твердила Лея, уже не так резко входя в повороты серпантина.

– Вот такой? – рассмеялся я, показал на памятник, который стоял у входа на кладбище.

Лея свернула не туда, и мы оказались в тупике у ворот кладбища, вход на которое охранял мраморный ангел. Не очень приветливый, судя по мечу в руке.

– Это плохая примета, да? – ахнула Лея. – Не понимаю, как я сюда заехала. Это что – знак, да? Что-то случится? – Лея готова была зарыдать.

– Нет, конечно, – ответил я. – Нам сюда точно не надо. Не сегодня. Смотри, они работают до 17:00 и уже закрыты, – пошутил я.

Лея расплакалась, а потом все же рассмеялась.

– Иногда ты очень хорошо шутишь, – заметила она.

Она свернула на другую дорогу, ругаясь на знаки и одностороннее движение, а я все вспоминал тот городок с церковью. В нем действительно хотелось или жить, или умереть. Вернуться – уж точно. У меня никогда не было такого чувства или желания – куда-то вернуться. Туда я был готов хоть сейчас.

– Мне хочется снова туда поехать, – признался я Лее.

– Это нормально. Есть такие места, – ответила она. – Иначе зачем я туда езжу всю свою жизнь? И хочу, чтобы мой ребенок был крещен в той церкви.

– Они успеют? – спросил я.

– Нет, конечно. Кто когда успевал с реставрацией? Но падре сказал, что может провести крещение в саду, – ответила Лея.

– А ты ему сообщила, что я – вроде как будущий крестный отец – не католик? – уточнил я.

– Нет. Это важно? – отмахнулась Лея.

– Ну, если бы мне пришлось принимать иудаизм и делать обрезание, было бы важно, – хмыкнул я.

Лея вдруг резко затормозила.

– Я тебя очень люблю, правда. Ты самый лучший. Ты мне очень помогаешь! – заявила она и начала обниматься и плакать. Все это одновременно, так что я не успевал реагировать.

– Лея, у нас еще остались чипсы, – напомнил я. – Их стоит съесть, пока мы не доехали до дома и Жан не увидел пакет. И перестань меня обнимать, или я не знаю, что он со мной сделает из ревности. – Я как мог пытался успокоить Лею.

– Ты лучший. Твоя девушка будет с тобой счастлива! – воскликнула Лея.

– Почему ты в этом уверена? – удивился я.

– Ты умеешь насмешить, – ответила она.

Когда Лея подвезла меня к дому, на улице нас уже ждал Жан. Лея все же кинулась ко мне на шею.

– Ты опять с ним обнимаешься? – воскликнул Жан возмущенно.

– Прости, это эмоции беременных женщин, – ответил я. – Мы только с кладбища вернулись.

– С кладбища? Зачем ты поехала на кладбище? – изумился Жан и забыл, что еще хотел сказать. Пока Лея успокаивала его, я выгружал из салона машины пакет с мусором, в котором лежали обертки от шоколадок и всем тем, что категорически запрещено есть беременным женщинам. К счастью, удалось все незаметно выбросить в мусорный бак. Иначе Жан точно бы