Забегаю в туалет, чтобы немного модифицировать свой образ. Юбку поднимаю с бедер на талию, чтобы сделать ее короче, полы свободной рубашки завязываю узлом, а волосы распускаю. Густые волнистые пряди ложатся на плечи, и я морщусь, снова отмечая их дешевый цвет. Даже если перекрашусь, веснушки с кожи никак не отмыть. Они рассыпаны не только по моему лицу, но помечают еще и мои плечи. А несколько особо упрямых скатываются аж на кисти рук.

Взбиваю волосы у корней, кидаю последний оценивающий взгляд в зеркало и выхожу. Тороплюсь на химию, когда вдруг за очередным поворотом кто-то перехватывает меня за талию и резко дергает на себя. Коротко взвизгиваю и тут же радостно выдыхаю:

– Слава!

– Привет, малышка, – успевает сказать он перед тем, как меня поцеловать.

На все движения его языка реагирую привычно послушно и старательно. Следую ритму, который он задает, а сама думаю – может быть, это я какая-то не такая?

Когда Ковалев лезет мне под рубашку, дергаюсь и шепчу:

– Ты чего, увидят же.

– Маша-а-а, – тянет он, оставляя еще один поцелуй у меня на губах, – такая ты правильная. Заводит.

Смеюсь, выворачиваясь из объятий Ковалева, и бросаю на него кокетливый взгляд, проверяя, не раздражен ли. Но он улыбается, убирает назад волосы. Стягивая с запястья резинку, собирает их в аккуратный хвост. Чмокает меня в щеку и сообщает тихо:

– Через две недели все в силе? Я тебя очень жду.

Стараясь смотреть не слишком затравленно, я киваю.

Потом говорю:

– На химию опаздываю, Слав.

– Беги, моя отличница.

Приподнявшись на носочки, целую его в губы и говорю, стараясь звучать уверенно:

– Я еще рассказать хотела, нас с одним из новеньких в пару поставили.

Ковалев смотрит в телефон, что-то пишет, потом хмурится и спрашивает, не глядя на меня:

– В какую еще пару?

– Вроде как подтянуть по предметам. Я его по химии, он меня по физре. Наша Алевтина с родителями уже договорилась.

– По физре? А у тебя там что?

– Слав, – говорю неуверенно, – я же рассказывала про Лиану. И тройку.

– Точно, – он блокирует телефон и улыбается, – ну хорошо. Сдавайте свои зачеты. Мне есть о чем переживать?

– Нет. Конечно, нет.

– Хорошо. Скажи, если что-то будет смущать, окей?

– Окей, – соглашаюсь озадаченно.

Мой парень снова переключает внимание на телефон и, кивнув мне, первым уходит. Какое-то время остаюсь стоять посреди коридора. Слушаю звонок, но даю себе пару секунд передышки. Три месяца на вулкане, а я все еще не привыкла.

Это вообще достаточный срок? Ну, понимаете, да? Через две недели у нас будет почти четыре месяца. Наверное, Слава прав, и мне нужно подтвердить свою любовь?

Когда меня таранит плечом какой-то младшеклассник, я наконец прихожу в себя. Придерживая лямку рюкзака на плече, несусь к нужному кабинету. Кажется, опаздываю всего на минуту, но все равно внутренне сжимаюсь. Учитель на меня даже не смотрит, и я торопливо падаю на свое место. Боковым зрением отмечаю, что парта за мной пустует. Конечно, вряд ли братья Наумовы настолько дисциплинированы, что будут приходить к первому уроку вовремя.

Быстро раскладываюсь и устремляю к доске внимательный взгляд. Для поступления в медицинский этот предмет мне нужно сдать на отлично, и у меня, конечно, есть репетитор, но и в школе я сачковать не намерена.

Ко мне поворачиваются Ира и Яна, и мы обмениваемся воздушными поцелуями. Девчонки классные, с ними весело проводить время, но я как будто все время чувствую себя в напряжении. Мы точно не лучшие подруги, но я однозначно рада тому, что мы близко общаемся.

До девятого класса я была просто тихой отличницей, притом достаточно полненькой. Еще и рыжая, прикиньте? Это такое непаханое поле для буллинга, мечта любого школьника. А потом мы переехали, за лето я немного вытянулась и похудела, и в новую школу пришла уже немного другой. А когда Слава предложил мне встречаться, мой статус очень сильно изменился. Ира с Яной приняли в свою компанию, да и в школе в целом зауважали. Никогда не думала, что такой парень, как Ковалев, может обратить на меня внимание, конечно, но…

Дверь распахивается, и вереница моих рассуждений разваливается, как дженга, из которой неудачно вытащили брусок. По коже ползут мурашки, холодные спазмы охватывают все тело в рандомных местах – затылок, плечи, грудная клетка. Выпрямляю спину и утыкаюсь взглядом в тетрадь. Просто не буду смотреть.

– Можно? – слышу знакомую наглую интонацию.

Тут же, не в силах бороться с собой, я вскидываю взгляд на ее обладателя. Сейчас уверена, что это Гордый. Вопрос он задал химичке, но смотрит на меня. И я снова вязну в нашем зрительном контакте, на этот раз ощущая его не болотом, а чем-то более чистым, но ужасно пугающим. Как будто стою на вышке над обрывом, а в ушах ветер свистит. Да, определенно похоже на «горную болезнь». Наумов чуть наклоняет голову и продолжает сверлить меня взглядом из-под челки. Меня размазывает. Не могу отвести глаз, просто не могу. Тогда он подмигивает и улыбается только одним уголком губ. Чувствую, как щеки теплеют.

Ничего необычного, просто гиперемия. Это всего лишь значит, что сосуды кровеносной системы какого-то органа или области тела переполнены кровью.

Черт, все мои области тела под угрозой, это точно. Усилием воли заставляю веки опуститься, а голову повернуться. Записываю в тетради дату, старательно выводя каждую цифру. Пытаюсь сморгнуть странное ощущение, которое Гордей накинул на мое тело, словно тяжелое одеяло.

Я не хочу все это ощущать. Мне страшно и стыдно. Не знаю точно, от чего, но предчувствие у меня плохое.

Пока Наумовы садятся на свои места за моей спиной, я старательно концентрируюсь на чем угодно, только не на голосе Гордого, который едва слышно тянет:

– Машу, взяла с собой шортики?

Выдыхаю через сжатые зубы и неосознанно встряхиваю головой, стараясь выкинуть дурные мысли и закинуть туда желание учиться. Снова смотрю на доску, бездумно переписываю в тетрадь все, что там вижу.

Идиотские Наумовы. Идиотский Гордей. Чтоб он провалился вместе со своими проникновенными взглядами. Снова кошусь на пустое место за моей партой. Боже, дождаться бы.

Весь урок старательно концентрируюсь на том, что говорит химичка. Игнорирую собственные эмоции и то, как периодически печет то мой затылок, то место между лопаток. В эти моменты точно знаю, что это Гордей на меня смотрит. Объяснить не могу, но осознание очень четкое. В итоге весь урок пролетает мимо меня. Через сорок пять минут остаюсь раздраженной и странным образом изможденной.