здесь, но и в том вечере, когда встретил меня заплаканную у дома Рэма.

Он так красив с этими спадающими на лоб темными прядками, что я, залюбовавшись, не сразу нахожу в себе силы ответить. Меня немного раздражает, что иногда я так сильно подвисаю на его красоте, что теряю контроль над собственными разумом и телом.

– Да. – Я почти невесомо провожу ногтями по его плечу и вижу, как загорелая кожа покрывается мурашками. – Да, на все сто процентов. Рядом с тобой я всегда в порядке. Ну, пока ты не открываешь рот и не начинаешь нести чушь.

Рассмеявшись, Джейк игнорирует мой сарказм и целует меня.

***

Родители еще не вернулись, и я успеваю принять душ, а еще убраться в комнате Джейка и наворчать на него за бардак. Я не хотела быть стервой, но из-за дурацкой неловкости, которую я вдруг начала испытывать перед этим парнем, повела себя как идиотка. У меня нулевой опыт в том, как вести себя после секса, поэтому веду себя как полная дура.

Иду на кухню, чтобы вымыть посуду и прокручиваю в голове свое глупое поведение перед тем, как мы занялись сексом, затем вспоминаю, какие звуки издавала во время нашей близости.

Господи.

Мои щеки горят. Джейк был осторожен и бережен со мной, хотел, чтобы все прошло безболезненно, но понравилось ли ему? У него большой список из девушек, и я боюсь, что на их фоне я была как сыр тофу после сочного стейка.

– Все хорошо? – Остановившись за моей спиной, Джейк обнимает меня за талию и целует в плечо.

– Да.

– Ты избегаешь моего взгляда. Я сделал тебе больно?

– Нет, совсем нет.

Отстранившись, он прислоняется бедром к столешнице и, скрестив руки на груди, наклоняет голову, пытаясь поймать мой взгляд.

– Тогда в чем дело?

– Мне просто немного неловко. – Я по второму кругу намыливаю тарелку, которая и так уже чистая. – Ты видел меня голой.

– И я охренеть как рад этому факту.

Усмехнувшись, я смываю пену с тарелки.

– Еще я думаю о твоем…

– Не продолжай, я сам додумаю идеальный конец этой фразы.

Рассмеявшись, я на мгновение прикрываю веки и ставлю чистую тарелку в стопку других рядом с раковиной. Взяв полотенце, Джейк принимается вытирать посуду.

– С тобой невозможно говорить серьезно. Я хотела сказать, что все думаю о твоем опыте.

– Микаэла.

– Девушки заходили в твою постель чаще, чем в примерочную магазина, уж извини. Наверняка у тебя были очень опытные и все такое. А меня словно надо, ну, не знаю, учить играть на гитаре.

– Ты правда думаешь о других девушках? Мне даже немного обидно, потому что моя голова забита только тобой, Рамирес.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Джейк замолкает на какое-то время.

– Я мечтал о тебе, Микаэла. О нас. – Он поворачивает голову и заглядывает в мои глаза, на его лице нет привычной ухмылки или желания рассмеяться. – Мне крышу сносит сама мысль, что ты выбрала меня. Что простила меня. Что ты правда моя. Так что выброси из головы эти дурацкие мысли, ладно? Потому что ты – лучшее, что случалось со мной. Особенно этим вечером.

Хлопает входная дверь, и я вздрагиваю.

– Ну как вы тут? – спрашивает мама, застыв в дверях кухни. – Долли с Сэмом еще нет?

– Нет, наверное, после кино зашли в ресторан, – отвечает за меня Джейк. Он звучит беззаботно, а вот мои ноги начинают дрожать от одной мысли о том, что мама каким-то образом поймет, чем мы здесь занимались.

– Ты что, помогаешь мыть посуду? – спрашивает мама.

– Нет, это Микаэла моет, а я просто вытираю, – он взмахивает полотенцем. – Правда я милый?

– Да, Долли очень хорошо тебя воспитала.

Не удержавшись, я закатываю глаза.

– Ты чего так долго? – спрашиваю я, обернувшись. – Свидание?

– Вроде того.

Маме явно неловко говорить об этом, поэтому она уходит в комнату.

– Пойду спрошу, как все прошло, – говорю я, выключив воду. – Чувствую, что нужно будет не один раз повторить, что я совсем не против отношений с Берни.

Успеваю сделать лишь шаг, как мне прилетает полотенцем прямо по заднице. Поймав за руку, Джейк разворачивает меня, притягивает к себе и, накрыв мои щеки ладонями, целует. У меня подкашиваются ноги, и я хватаюсь за его футболку по бокам, чтобы не упасть.

– Я люблю тебя, Рамирес, – шепчет он в мои губы.

Сердце проваливается в желудок и, сдетонировав, взрывается, пол качается, и я действительно едва ли не падаю. Джейк сказал это так просто, словно говорил уже тысячу раз. Мне хочется снова оказаться с ним наедине, чтобы в доме были только мы. Хочется попросить его повторить эти слова. Снова и снова. Но моих сил хватает лишь на то, чтобы ответить на поцелуй и отстраниться, потому что не хочу, чтобы мама увидела нас и снова завела неловкий разговор про секс.

Глава 20. Угрозы не помогут

Перед уроками мы собираемся на школьной парковке, думая, что делать с ПАКТ, а в особенности с Айрис. Она больше не может оставаться в нашей школе, а директор Шервуд не должен спускать ей все с рук. Айрис перешла черту и уже давно.

На ясном небе ни облачка, в морозном воздухе пахнет приближающимся снегом. Я застегиваю куртку на молнии до самого подбородка и прячу руки в карманы куртки. Обняв за плечи, Джейк прижимает меня спиной к своей груди и смотрит на выходящего из машины Рэма, с зажатой во рту сигаретой.

– Я опоздал?

– Как всегда, – бросает Олли.

– Давайте коротко пробежимся по вашему неудачному плану. – Сделав пару коротких затяжек, Рэм выбрасывает сигарету. – Идем к директору и жалуемся, но все, что грозит Айрис – отстранение на пару дней и не больше. Нужен план посерьезнее. Выкладывайте все, что у нас на нее есть.

– Видео, где они с девчонками нападают на Микаэлу, – говорит Джейк. – И рассказы тех, кому Айрис навредила.

– Этого мало.

– Мало правды от пострадавших? – уточняет Олли.

– Именно. Может, есть какие-то грязные подробности. Ники, она не изливала тебе душу? Девчонки любят заниматься подобной херней.

– Отца нет, мать пьет. – Сев на капот, Ник выдыхает сигаретный дым в морозный воздух. – Она говорила, что несколько раз воровала в магазинах вещи, но где именно понятия не имею.

– Тоже мало.

– Что еще тебе нужно, Рэм? – спрашиваю я. – Повесим на нее убийство Кеннеди?

– Нужны не слова, а доказательства, как в суде. Если мы придем к директору и скажем, что Айрис обижает девочек, а потом этих девочек спросят, и они