и переоделся в форму, которая села как бы не лучше, чем мой новый костюм.

Долго ждать не пришлось, пришедший слуга проводил меня до встречи с уже знакомым «одним из секретарей», а уже тот завёл в какой-то зал, где на выставленных столах было разложено разное железо, и на одном из них я увидел нечто странное. Чугунный по виду шар диаметром сантиметров десять, к нему прикручена стальная трубка длиной сантиметров пятнадцать, а на конце трубки — две вставленные крест-накрест пластины шириной около пяти сантиметров. Интересно, что это за музейный экспонат? Древняя попытка сделать оперённый артиллерийский выстрел? Спросил у секретаря, и от его ответа у меня в глазах потемнело:

— Что, неужели не узнаёте? Это же выстрел к новому батальонному миномёту вашей конструкции!

Я услышал звон в ушах и, как уже говорил, в глазах потемнело. Схватился руками за стол, а в голове было только одно: «какая сволочь сотворила ТАКОЕ⁈»

[1] Так и было: на Либаво-Роменской ветке вокзал первого класса (там, где сейчас Минск-Пассажирский), а на Московско-Брестской в урочище Добрые Мысли (где сейчас о. п. Институт Культуры и станция Минск-Товарный) — второго. И те, кто ехали из Москвы в Берлин, например, видели в Минске полутораэтажный полусарайчик, а солидный вокзал был для тех, кто ехал из Риги в Могилёв.

Глава 7

Секретарь подскочил ко мне со словами:

— Юрий Викентьевич, ну, нельзя же быть таким впечатлительным!

Тем временем секундная слабость прошла, в глазах прояснилось, и я даже смог озвучить свой вопрос.

— Ну, почему сразу «сволочь»? Очень даже приличные люди придумали.

— Приличные⁈ Это же… Это же слов приличных нет для описания! Я глупости и гадости перечислять замучаюсь, начиная с того, что эта фиговина при заряжании перекашиваться будет. А самое главное — я к этому вот… изделию какое-либо отношение иметь категорически отказываюсь!

Секретарь как-то неуместно-весело усмехнулся.

— И перекашивается, и оперение сминается, и заряд отсыревает — хвостовик в сквозное отверстие вкручивается… Тем не менее, наши излишне любопытные соседи думают, что именно вот это мы с вами летом и испытывали. Во всяком случае, из астраханского эшелона они два ящика именно таких вот изделий утащили.

В голове стало проясняться, но пока не до конца.

— Какие соседи? Как утащили?

— Довольно изящно, надо сказать. Часового оглушили, скорее всего, амулетом ментального типа, вытащили два ящика с вроде как минами и подменили на два внешне таких же, но с армейскими консервами. Вроде как при погрузке перепутали. Потом срастили контровочную проволоку перед пломбой и, уходя, привели в чувство солдата. Если бы не скрытая сигнализация внутри вагона и не наблюдение за эшелоном со стороны — до самого полигона ничего бы не заметили.

Семён Аркадьевич даже головой покрутил эдак, вроде как в восхищении ловкостью.

— А на разгрузке — как только узнали станцию конечную, шельмы — подменили бригаду грузчиков и в процессе сами орудия всячески ощупали, измерили и взвесили. — Ехидно хихикнув, Прокречетов продолжил… хвастаться, что ли? — От кого могли узнать место выгрузки мы сейчас прорабатываем, благо, кандидатов немного, а как они со своими линеечками мучились, чистый цирк на выезде!

— Орудия, как я понимаю, тоже «творчески доработали»? В этом же стиле — дёшево и кошмарно, жесть, чугун и сопли для склеивания?

— Конечно, доработали! Но стиль немного другой, чугун — да, чугуна там от души. Четыреста тридцать кило та мортирка весит, всё надёжно, на заклёпках! Опорная плита — не съёмная и снизу гладкая, плита же, ствол — половинка ствола от списанной старой гаубицы, которая четыре с четвертью дюйма[1] со стальным стаканом внутри. Такая красота — даже немного жаль, что всё в переплавку пошло в Казани…

— Это хорошо, что в переплавку — не дай боги, попало бы на глаза кому-то из генералов и понравилось — задолбались бы отбиваться. Вы бы и эту… булаву гимнастическую, прибрали куда подальше, от греха. Она же, как я понимаю, существенно дешевле нормальной мины? Кстати, что за взрывчатка внутри?

— Намного дешевле, семь шестьдесят штука. А взрывчатка хорошая, мощная. Пикриновая кислота, слыхали про такую?

У меня во рту пересохло, и я предельно бережно уложил «чудо техники» обратно на стол.

— Вы там что, с ума по сходили⁈ Судя по цене, пикринку прямо в чугун лили? Там же пикраты железа образуются, которые в любой момент рвануть могут!

— Ну, во-первых, образуются не сразу. Во-вторых — и пусть, а мы посмотрим, где рванёт. Ну, и самое главное — это муляж, со смесью опилок и глины для веса.

— Главное — не показывайте никому это убожество и не называйте цену, а то ведь найдутся желающие сэкономить, не понимающие, что такая экономия намного дороже встанет в итоге!

— За это не переживайте, не покажем. Тем более, что цена такая от того, что нашли в арсенале старые чугунные ядра подходящего размера, всех работ было — отсыревший порох высыпать, запальное отверстие рассверлить и в него трубку хвостовика ввернуть. Трубка, кстати, тоже из металлолома взята, сплошная экономия.

— Да, кстати, а о каких соседях вы говорили?

— А вот тут ещё не всё понятно. Если немного копнуть, то кажется, что австрияки с помощью османов работали, если ещё копнуть — то выглядит так, словно франки пытались свалить вину на австрийцев.

— А англичане?

— А вот на них вообще ничего не указывает.

— Значит, точно — они. Любые другие, зная особую любовь Его Императорского Величества к островитянам, какую-нибудь улику в их сторону подбросили. Немцы могли бы и грубовато сработать, «забыть» в вагоне свежую «Таймс», например. Франки бы «потеряли» при разгрузке клубные спички одного из британских клубов, а если на нагличан вообще ничего не указывает — то это именно они и есть!

Секретарь рассмеялся.

— Небесспорно, но интересно и правдоподобно. Правда, насчёт забытой в вагоне «Таймс» — это немножко чересчур, не такие уж немцы дуболомы!

— Смотря какие немцы[2].

— Это разве что какая-нибудь мелочь германская так себя проявить могла бы, но у них ни интереса, ни возможностей.

— Мелочь могли и нанять недорого. Да и «крупняк» тоже способен на чудеса. Рассказывали в качестве анекдота — потому не знаю, правда ли — что какие-то деятели в качестве «русского следа» бутылку из-под водки подбросили и огрызок чёрного хлеба. Это ж додуматься надо было: словно наши агенты прямо на месте работы