в сторону двери, — и еще принёс с собой вонь этого пойла из лишайника. — Её губы сжались, а держащая рукоятку ножа рука сжалась до побелевших костяшек. Последнее предложение она произнесла с такой гримасой отвращения, будто выплюнула рыбью косточку, угодившую в рот: — Что мне оставалось делать?

Долгую минуту Матвей не мог подобрать и словечка к услышанному.

— Рассказывай подробно, что здесь произошло? — наконец спросил он. — И кто этот покойник?

Арина тяжело вздохнула и бросила нож. Упавшее на камни лезвие издало звонкое «дзинь».

Она села на булыжник рядом с ним, сбросила с плеча лук и провела ладонью по отросшему ежику волос.

— Я давно заметила, как этот урод пялился на меня.– Она подняла голову и посмотрела на Матвея. — Когда я тренировалась рядом с гостиницей, он глядел на меня в окно, а иногда даже пытался подойти, видимо познакомиться, но на полпути постоянно разворачивался и спешно уходил. Думал, я этого не замечаю.

— Он живёт в гостинице?

— Да, приехал с того поселения, в котором ты спас ту девочку.

— Пирамида…

Арина кивнула и некоторое время помолчала.

— Матвей, — она встала на ноги, — он был мертвецки пьяным, когда отследил меня до этого места. Я сразу заметила, как в кармане он сжимал что-то… — быстрый взгляд упал на брошенный нож, — но не это заставило меня выстрелить, а его взгляд, Матвей. — Серые глаза наполнились влагой, но она вытерла их тылом руки, шмыгнула и продолжила: — Этот бешеный, наполненный какой-то звериной яростью взгляд, совсем как у тех ублюдков из Мак-Мердо, когда они…

Он услышал как слова застряли в её горле. Не выдержал, подошёл к ней и крепко обнял.

— Ты всё правильно сделала.

— Я знаю.

А вот этого он никак не ожидал услышать. Образ той самой Арины, доброй девушки, до сих пор крепко жил в его сознании, отказываясь вытеснять место для новой: чёрствой, холодной и решительной.

— Я позвала тебя, чтобы ты помог мне, Матвей. — Они перестали обниматься. — Нам нужно избавиться от трупа.

— Почему ты не хочешь рассказать обо всём ярлу? — спросил он в недоумении.

— А сам то ты как думаешь? После того, что наворотил Юдичев, боюсь отношение к моей точке зрения о случившемся будет крайне предвзято.

Здесь Арина оказалась права. В том судебном поединке Юдичев довёл своего соперника, Густава, до сотрясения мозга, едва не прикончив на месте. Здоровяк швед пролежал несколько дней в бреду, а когда пришел в себя, понял, что ослеп. Как выяснилось позже, удар Юдичевского кулака оказался настолько сильным, что привёл к отрыву зрительного нерва у его соперника, лишив того зрения до конца жизни.

Теперь жена Густава разрывалась между слепым мужем и двумя детишками, требующих постоянного внимания. Местные постоянно приходили поддержать её, делясь свежей рыбой или водой. Подобную заботу Матвей мог наблюдать разве только на родном «Востоке», когда живущие чуть ли не под одной крышей сотня человек с целью выжить превращаются в одну большую семью, готовую оказать поддержку живущему рядом в час нужды.

И даже несмотря на честно выигранный Юдичевым поединок и проявленное им милосердием — по здешнему закону, бой велся до смерти одного из участников, — местные все равно возненавидели победителя. День за днём при виде безутешной матери и жены, пытающейся сладить со слепым мужем и маленькими детьми, чаша с гневом жителей Лонгйира к нахалу из Антарктиды пополнялась капля за каплей, а когда стала переливаться через край, коснулась и всех к нему приближенных, чужаков с далекого юга.

Сначала вытисняли из порта Лейгура, помогающего с ремонтом кораблей. Юдичев уже давно не выходит из своей комнаты, боясь быть зарезанным в переулке городка. Тихон больше не встречался с местными мальчишками, пытаясь учить их русскому. И одной только Маше чудом еще удавалось оставалось поддерживать связь с группой учёных.

Что же касается Эрика, то Матвей был уверен — в отличие от вверенных в его власть людей, он не испытывает к ним схожей злобы. Да, он перестал их навещать, и больше не приглашал его к себе для рассказов про быт выживших из Антарктиды. Тихое давление и возможное осуждение со стороны его народа не давали ему решиться на этот шаг, и Матвей относился к такому поступку с полным пониманием.

— Да, — согласился Матвей услышанным доводом, — лучше Эрику не знать о случившемся здесь.

Арина направилась в сторону обсерватории.

— Я сначала подумывала закопать его где-нибудь подальше, — её рука коснулась дверной ручки, послышался железный скрип, — но здешнюю землю ни одна лопата не возьмёт. Да и заметить могут.

Матвей последовал за ней.

— Я прикончила его снаружи, но затащила сюда, на всякий случай, — её голос гулким и холодным эхом отразился от бетонных стен.

Покойник с открытыми и неподвижными глазами приводил в невольный трепет. Пронзившая его стрела так глубоко вошла в череп, что остриё выглядывало из затылка. На слегка приоткрытых губах застыло выражение посмертного изумления, как будто в последние мгновения жизни он не смог поверить в стремительно летящую смерть, выпущенную из блочного лука.

— Погоди-ка, — Матвей сел на корточки и всмотрелся в бледное лицо мертвеца, — я знаю его, он живёт этажом выше, прямо у меня над головой.