Спустя два часа я заснул и проспал, как младенец, до самого рассвета. Костёр потух, а мой живот злобно заурчал. Наверно, он меня и разбудил. Девушка спала у меня на груди, счастливо улыбаясь во сне. Ну да, её-то я вчера накормил, а вот сам теперь вдвойне голодный! Но всё равно не жалею.

Пока Вероника досматривала последний сон, я собрал вещи и зарядил револьвер. Всего восемнадцать патронов, так что расходовать надо экономно. Пока не знаю, где ещё достать такие боеприпасы. Разве что в Туле, на фабрике, где делают артиллерийские снаряды. Да и стрелять из него в горах… Сергей Михайлович говорил, что выстрел из этого оружия способен вызвать сход лавины. Надеюсь, что это была просто фигура речи, но кто знает?

Вскоре девушка проснулась и выпуталась из меховой жилетки. Обнажённая Вероника, боком лежащая на козлиной шкуре, выглядела невероятно соблазнительно. Хотел бы я уметь писать картины, чтобы запечатлеть все изгибы её прекрасного тела и белоснежную кожу.

Умывались в ручье неподалёку. От первой пригоршни ледяной воды Вероника взвизгнула и засмеялась. Затем мы продолжили путь.

Тропа, по которой мы шли, пробегала по маленькой долине с живописным озером с голубой водой. В любое другое время я бы искупался в нём, но есть хотелось ужасно. С каждой минутой из-за голода у меня ухудшалось настроение. А в этом озере не плавала ни одна рыбёшка, слишком уж высоко оно находилось. Так что об ухе или жареной на костре рыбе приходилось только мечтать.

Из-за гор наконец показалось Солнце, и стало теплее. Дорога миновала долину и углубилась в небольшое ущелье, где мы снова скрылись от солнечных лучей. Спустя час дошли до развилки, и оба пути выглядели достаточно нахоженными. Я сверился с картой.

Если правильно понял, направо шла тропа на Владикавказскую крепость. Точнее, насколько я знал, её останки. В Первую войну с Саранчой она была разрушена, а потом никто её не восстановил. На руинах осели местные племена. А налево дорога вела… ну, если грубо — в Пятигорск. Туда нам и надо.

Ущелье расширилось, и Вероника пошла рядом со мной. Настроение, в отличие от моего, у неё было прекрасное, потому она что-то напевала и иногда подпрыгивала, перескакивая какой-нибудь камушек.

Показался выход из ущелья, потянуло лесным воздухом. Это уже дело! В лесу можно найти какую-нибудь дичь! Правда, как её ловить, я пока слабо представлял. Выстрел из найденного револьвера, скорее всего, развоплотит любое животное, меньше кабана. Вот! Можно попробовать поймать кабана…

Вдруг я что-то заметил на дороге впереди. Подошли ближе и увидели сломанную телегу, а рядом с ней — мёртвую лошадь. Под лошадью лежал и стонал от боли старик в сером балахоне. Правда, первой я заметил именно лошадь… Голод, что тут скажешь? Вот только от неё подозрительно пованивало.

— Ох, наконец-то! Бог услышал мои молитвы! — запричитал старик надтреснутым голосом и протянул к нам руки. — Помогите, люди добрые! Третий день здесь лежу.

— Господин, мы поможем ему? — встревожилась Вероника.

А я пригляделся к деду. Седой и косматый, губы и подбородок в густой бороде, балахон старый и потрёпаный, крючковатый нос. Ясные карие глаза смотрели с мольбой.

— Ладно, старик, — проворчал я, поднимая лошадь. Да, судя по запаху, сдохла она довольно давно. — Что случилось?

— Ох, благодарю, молодой господин и госпожа! — Старик вытянул ногу из-под мёртвого животного и медленно поднялся, опираясь на стену ущелья. — Возвращался из крепости, куда с товаром ездил, а лошадь, кляча старая, змею увидела и понесла. Расшибла телегу, потом споткнулась и свернула себе шею, а мне ногу придавила. Я уж с жизнью прощаться начал! Чем, скажите, я могу вас отблагодарить?

— Еда есть? — спросил его.

Дед сокрушённо покачал головой:

— Была пара головок сулугуни, да лисы утащили, будь они прокляты.

Я горестно вздохнул:

— Зараза…

— Молодой господин, тут неподалёку есть охотничий лагерь, там всегда кто-нибудь обретается из охотников. У них наверняка есть дичь, которую они с радостью продадут, если есть деньги. Или обменяют на что другое…

На лице старика мелькнула улыбка при взгляде на Веронику, но он её тут же спрятал. Только заметить я всё равно успел. Оглянулся на девушку, она всё поняла и с надеждой посмотрела на меня.

— Веди, — сказал я старику.

Студентка тут же повесила голову. Дед с радостью повёл нас на выход из ущелья. Там раскинулся густой лес, который сбегал плотным зелёным одеялом в большую долину. Мы сразу углубились в него, идя по едва заметной в траве тропинке. Старик шёл впереди, старательно прихрамывая… не на ту ногу. Внезапно я услышал тихие всхлипы.

Вероника шла чуть позади, склонив голову. Её лицо пряталось за волосами, но нетрудно было догадаться, что она еле сдерживает слёзы.

— Ты чего это? — я поравнялся с ней и спросил шёпотом.

— Господин… хочет меня отда-а-ать! — заревела девушка.

— Да тише ты! — Я зажал ей рот рукой. — М-м-м! Больно же!

Девчонка укусила меня за палец, но ладонь я не убрал.

— Будь начеку и веди себя как ни в чём не бывало, ясно?

Я осторожно убрал руку, и Вероника спросила:

— Но… вы же хотите обменять меня на еду. Вы весь день голодный, я знаю… Нет, вы правы, господин, — она нахмурила брови, — если такова ваша воля, я готова. Так я смогу отплатить вам за спасение жизни.

— Нет. Никаких жертв. Теперь ты со мной. А этот старик ведёт нас в ловушку.

— С чего вы взяли? — вмиг повеселела девушка и вытерла слёзы рукавом.

Мы продолжили идти за стариком, который ушёл вперёд. Наш разговор он не слышал.

— Он три дня в ущелье пролежал, а потом даже не вспомнил о воде. И хромает не на ту ногу.

— Ой, а я и не заметила. А если это ловушка, то зачем мы в неё идём? Получается, нас там ждут.

— Вот поэтому и идём. А ещё у них должна быть еда.

— Эй, не отставайте! — Провожатый наконец заметил, что убежал вперёд.

Постепенно догнали его. Незаметно достал из пояса пару защитных артефактов и положил в карманы. Один сунул Веронике.

Разлапистые ели и осины закрывали небо над головой. В лесу было прохладно и вкусно пахло. Вскоре деревья расступились, и мы вышли на небольшую полянку. Старик посторонился, пропуская нас вперёд.

В центре