и предубеждениями — вот что двигало графиней в её стремлении уничтожить меня. В её понимании «жалкий боярин», посмел «запятнать» фамильную честь и разрушить тщательно выстраиваемые матримониальные планы. Такое не прощают и не забывают.

— Это долгая история, — ответил я. — Слушай…

— Да уж… — вздохнул Игнатий, когда мой рассказ подошёл к концу.

— Отношения с девушками — это одна из вещей, которую я пересмотрел после неудавшейся казни. Подобное больше не повторится.

— Верю, но будь готов к тому, что графиня не остановится. После убийства Воронцовых она определённо стала твоим смертельным врагом.

— Знаю, — я позволил себе сдержанную улыбку, — но мы справимся. И с ней, и с другими недругами. У нас впереди много работы.

* * *

Солнце клонилось к западу, окрашивая небосклон в оранжевые тона, когда обоз наконец показался на дороге, ведущей к Угрюмихе. Игнатий Михайлович Платонов, всё ещё ослабленный после недель пребывания в долговой тюрьме, приподнялся на сиденье, пытаясь разглядеть место, где его сын успел обжиться за прошедшие недели.

Вначале показался частокол — неожиданно высокий и крепкий для обычной деревеньки. Когда повозка приблизилась, Игнатий отметил, что стены были основательно укреплены свежими брёвнами и даже имели несколько наблюдательных вышек. На одной из них Игнатий заметил часового с оружием, что ещё больше удивило его.

— Вот мы и дома, — произнёс Прохор, сидевший рядом.

В голос сына звучала гордость за свои свершения, которой Игнатий никогда раньше от него не слышал.

Часовой на вышке заметил приближение обоза, и вскоре ворота распахнулись. Тяжеловозы втянули повозку на главную улицу Угрюмихи, и Игнатий невольно ахнул. Вместо захолустной деревушки, запуганной частыми нападениями Бездушных, перед ним представилось поселение, кипящее жизнью и порядком.

По обеим сторонам улицы тянулись аккуратные дома — некоторые уже отремонтированные, другие в процессе починки. Нигде не было видно обычного деревенского хлама или заброшенных участков. Перед одним из строений дети разных возрастов сидели на лавках, а молодая темноволосая женщина что-то объясняла им, указывая на небольшой магический артефакт.

— Школа? — удивлённо спросил Игнатий.

— Да, Василиса преподаёт, — кивнул Прохор. — Она геомант из хорошей семьи, но предпочла остаться здесь. Дети её полюбили, хотя и побаиваются.

Обоз продвигался дальше, и Игнатий замечал всё больше деталей, выдававших твёрдую руку управляющего: расчищенная центральная площадь, колодец с новым срубом и крепкие врата.

На площади их заметили местные жители, и вскоре небольшая толпа начала собираться вокруг повозок. Лица не выражали ни страха, ни подозрительности, свойственной крестьянам при виде незнакомцев. Напротив, люди приветливо улыбались, кланялись Прохору и с любопытством разглядывали его отца.

— Воевода вернулся! — воскликнул кто-то, и возглас подхватили другие.

Среди встречающих Игнатий заметил крепкого мужчину лет тридцати с перебитым носом, бородой и уверенной походкой воина.

— Борис, — представил его Прохор. — Мой командир дружины.

Тот самый мужчина подошёл ближе и поклонился:

— С возвращением, воевода. Всё в порядке, как и оставляли. Дозоры выставлены, караулы усилены.

— Хорошо, — кивнул Прохор. — Это мой отец, Игнатий Михайлович. Он будет жить с нами.

— Рад приветствовать вас, боярин, — Борис почтительно склонил голову перед Игнатием. — Наслышаны о ваших злоключениях. В Угрюмихе вы будете в безопасности.

Из толпы выступила пожилая женщина с узелком в руках:

— Воевода, мы же не знали, что вы батюшку привезёте! А у меня как раз пироги с грибами поспели. Примете?

— С благодарностью, Агафья Петровна, — улыбнулся Прохор, и Игнатий с удивлением отметил, насколько естественно сын общался с простыми людьми — без высокомерия, грубости или заискивания.

— Хорошего вы сына воспитали! — продолжала женщина, обращаясь уже к Игнатию. — Не узнать деревню стало, как он приехал. Прежний воевода, царствие ему небесное, боялся за ворота выйти. А ваш наследник и с Бздыхами сражался! И Березники освободил! И гнусь, что к нам в деревню залезла, одолел!

Игнатий переводил удивлённый взгляд с неё на сына.

Тем временем обоз продолжил движение к большому дому в центре деревни. Когда повозка остановилась, на крыльцо выбежал невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти с клочковатой бородой. Его глаза расширились при виде Игнатия.

— Барин! — воскликнул он, бросаясь к повозке. — Игнатий Михайлович! Дорогой! Вот радость-то какая!

— Захар! — Игнатий невольно улыбнулся, узнавая своего давнего слугу. — И ты здесь!

— А где ж мне ещё быть? С молодым барином приехал, хозяйство веду, — Захар помог Игнатию спуститься с повозки. — Худой вы какой стали, барин. Ничего, я вас быстро откормлю!

— Отведи отца в гостевую комнату, — распорядился Прохор. — Я скоро присоединюсь к вам, только нужно решить несколько дел с Борисом.

Пока Захар вёл Игнатия в дом, старый слуга не прекращал говорить:

— Вы не смотрите, что вокруг пока скромно — это временно! Уверен, скоро будет настоящая усадьба, и не деревня, а целый городок!

Игнатий внимательно осматривал внутреннее убранство дома. Здание явно строилось несколько десятилетий назад, с претензией на столичный лоск, но затем пришло в запустение. Однако сейчас внутри было чисто, стены подновлены, мебель хоть и старая, но крепкая и ухоженная.

— Так много перемен, — задумчиво произнёс Игнатий. — Прохор все это сделал за такой короткий срок?

— Ой, да он чудеса творит! — Захар всплеснул руками. — Главное — наладил торговлю с соседними деревнями, теперь они через нас свои трофеи продают. Мельник Степан ему помогает. Барин сказал, скоро лавку откроют настоящую, чтоб и нам не ездить за товарами в город!

Захар провёл Игнатия в баню. Уже через минуту была подготовлены веники, чистая одежда и даже небольшой кувшин с квасом.

Когда Игнатий отмытый от дорожной пыли, вышел в предбанник, там его уже ждал высокий смуглый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и усами, одетый в непривычного кроя сюртук.

— Синьор Платонов! — воскликнул он с сильным акцентом, раскидывая руки в стороны. — Как это говорят русские — какими судьбами? Кто бы мог подумать, что мы встретимся снова, и в таких обстоятельствах!

— Доктор Альбинони! — Игнатий заметно оживился, протягивая руку итальянцу. — Рад встрече и тому, что Прохор помог вам!

— О, это целая история! — итальянец театрально взмахнул руками. — Но если коротко — ваш удивительный сын оплатил мой долг и предложил служить здесь доктором. Признаюсь, когда я приехал и увидел эту деревню… — он понизил голос до драматического шёпота, — я думал, что