— Ленка, я пошёл — мне завтра рано вставать, — говорю ей.

— Ну, Сень, ещё хоть разочек, а? — она захлопала своими огромными глазами, но я был непреклонен.

— Не могу, красавица. Может, потом увидимся, — чмокнул её в щёку и направился к выходу.

Вышел из клуба, а ночь какая! Звёзды над головой — как в том планетарии, куда нас возили в пятом классе на экскурсию от пионерской дружины. Свежий воздух после клубной духоты аж кружил голову. Иду себе, размышляю о завтрашней тренировке. Вдруг слышу свист — противный, с издёвкой.

— Гля, пацаны, кто к нам пожаловал! Сенька! — Жека вынырнул из-за угла клуба, а за ним ещё пятеро головорезов. Среди них и Кирюха — первостатейная гнида.

Я сразу понял — засада. Это они пришли мстить за то, что я их тогда знатно отделал.

— Чё, Жек, память короткая? Ещё добавки захотел? — я приготовился, встав в стойку.

— Ты, Сенька, борзый стал, — Жека сплюнул под ноги. — Щас мы тебя уму-разуму научим.

Они начали обходить меня кругом. Шестеро на одного — вот ведь крысы! Но я не из пугливых…

— Эй, шелупонь! — кричу. — Что, один на один слабо? Только толпой и можете?

— Заткнись! — Жека первым бросился на меня.

Я увернулся и засадил ему прямой в нос. Смачно хрустнуло, Жека взвыл и отскочил, зажимая руками хлынувшую кровь.

— Ах ты, падла! — двое других кинулись ко мне.

Одному я сходу заехал в солнечное сплетение, но второй достал меня по рёбрам. Больно, зараза! Однако я устоял и ответил коротким в челюсть.

— Что, суки, не ожидали? — хриплю я, а сам понимаю — долго не продержусь.

— Держи его, держи! — орут они.

И тут Кирюха, подонок, выхватил финку. Лезвие зловеще сверкнуло в свете уличного фонаря.

— Ну что, Сенька, попрыгаешь теперь? — процедил он с ухмылкой, а в глазах застыла ледяная ярость.

— Финку достал? Совсем мелочишься, Кирюха, — бросил я, не отрывая взгляда от лезвия.

Он сделал выпад — я отпрянул. Ещё один — снова мимо. Сбросив олимпийку, я быстро скрутил её жгутом. Кирюха бросился вновь — я увернулся и хлестнул его курткой по руке. Резким движением обмотал куртку вокруг его запястья, дёрнул изо всех сил, заломил руку, и нож упал в траву.

— Ааа, сука, руку сломаешь! — завопил Кирюха.

— Будешь знать, как с ножом на людей бросаться! — я отшвырнул нож подальше в кусты.

И тут, словно в кино, услышал знакомые голоса.

— Сенька! Держись, братан!

Это Борька с Максом и Мишкой из клуба вышли. Заметив происходящее, они ринулись на помощь. Началась настоящая деревенская драка. Боря с разбегу снёс одного из Жекиных приятелей, а Макс сцепился с другим. Миша же, здоровенный как бык, раскидывал парней, будто котят.

— Получай, гад! — кричал Борька, осыпая ударами спину поверженного противника.

— Сень, ты как? — Миша подскочил ко мне с разбитой губой.

— Нормально, — кивнул я, хотя рёбра нестерпимо ныли.

Но вдруг вдалеке — рокот мотора. УАЗ-469 участкового Петровича! Кто-то, видимо, настучал.

— Атас, пацаны! Мусора! — заорал Кирюха.

Мы все бросились врассыпную. Схватив олимпийку, я рванул через кусты. Позади раздался лай — это Мухтар, овчарка участкового.

Бегу ночью, над головой звёзды рассыпаны, как в каком-то фильме. Сердце колотится, в боку колет, а в голове мысль — «Чего я, собственно, бегу? Я же только защищался. Не я первый начал». Но тут же одумался — «Ну его к чёрту, этого участкового. Начнёт протоколы писать, родителей тревожить. А мне это надо?»

Перемахнул через забор Степановых, пробежал огородами и выскочил на свою улицу. Отдышавшись и поправив одежду, пошёл домой как ни в чём не бывало. Да, «весёлая» жизнь у меня намечается, это точно. Но ничего, прорвусь — и не таких обламывали…

Глава 3

Утром следующего дня я, потягивая парное молоко на кухне, бросил взгляд в окно. У калитки стояли родители, а рядом с ними — почтальонша с объёмной сумкой на плече, придерживающая видавший виды служебный велосипед. Отец, устроившись на скамейке, выпускал сизые клубы дыма из сигареты «Стюардесса», а мать оживлённо беседовала с почтальоншей, то и дело поглядывая на конверт в руках.

Они ведь даже не подозревают, что их сын погиб, захлебнувшись в речке, и что в его теле теперь совершенно другой человек. Я-то знаю, что значит потерять ребёнка… Такой участи не пожелаешь и врагу. Теперь моя задача — сделать всё, чтобы они никогда не узнали правду и не потеряли меня снова, раз уж я по какому-то непостижимому стечению обстоятельств занял место их сына. Пусть это будет милосердная ложь. Я готов начать здесь с чистого листа — по крайней мере, мне необходимо понять, для чего я здесь оказался.

Почтальонша укатила, а мать, выкрикивая моё имя, поспешила в избу. Я обернулся, встретив её с вопросительным выражением лица.

— Сенька, — запыхавшись, обратилась ко мне мать, размахивая раскрытым письмом, — тебе из военного училища написали.

Любопытно. Неужели отказали? Тогда даже не знаю, радоваться или огорчаться… Странное совпадение с этим военным училищем — здесь явно что-то не так.

— Что пишут? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Говорят, ты не все документы сдал! — она постучала пальцами по письму.

Отец, с дымящейся папиросой в зубах, уже стоял позади неё и, нахмурив густые брови, прохрипел:

— Как не все? Мать, что ты такое говоришь? Я лично всё проверял. Заявление Сенька подал, характеристику из школы отправил, аттестат зрелости им предоставил, свидетельство о рождении, медицинскую справку тоже, фотокарточки шесть штук я ему оплатил и справку с места жительства, — перечислил отец, загибая заскорузлые пальцы. — Чего им ещё надобно?

— Петр, дай мне хоть слово молвить, — всплеснула руками мать. — Тут чёрным по белому написано — автобиография ещё нужна и положительная характеристика из комсомольской организации. А ещё ему надо успеть пройти военно-врачебную комиссию для проверки состояния здоровья. И за две недели до сентября приехать сдавать вступительные экзамены на месте — математику, физику, русский язык и литературу.

— Сенька! — сразу же гаркнул батя. — А ты чего мне не сказал? Время-то ведь идёт! Дуй сегодня в райцентр и проходи комиссию, автобиографию заодно отправишь в училище. И чтобы к экзаменам потом