к которой вместе с уверенностью постепенно возвращалось и ехидство. – Почему не мостик или рубка?

– Тебя сейчас именно это беспокоит?

– Нет, – с готовностью отозвалась Вика, – а вот есть хочется.

В отличие от всех остальных помещений, рубка оказалась заперта. Над широкой прямоугольной пластиной сканера отпечатка ладони горел красный индикатор. В ответ на наши прикосновения на панели высвечивались цифры обратного отсчёта. Если верить им, замок должен был открыться автоматически, но только через двенадцать лет. Я попытался подцепить пальцами зазор между створок, но быстро бросил поиски щели в герметично задраенной переборке.

– Ты ещё отвёртку возьми, – хмуро пробормотала Вика, тяжело садясь на пол. – Или ножом поковыряй.

– Лучше бы помогла! – огрызнулся я и с силой пнул дверь.

– Чем?! Я врач! Хочешь, антисептиком обработаю поверхность?

Я опустился рядом и обнял Вику. Несмотря на надменно-насмешливую улыбку на её лице, в глазах её читались страх и отчаяние. Девушка фыркнула, но голову на моё плечо положила.

– Всё бессмысленно, – сказала она. – Если бы кто-то заперся в рубке, они бы услышали и впустили нас. На корабле никого нет. Наверное, повреждения критические, иначе они бы нас не бросили.

– Да подожди ты паниковать! Повреждение если и есть, то не такое уж и критическое.

– Это ты с чего взял?

– Ну, во-первых, – я начал загибать пальцы, – мы обошли почти все палубы – признаков разгерметизации, возгорания и других повреждений нет. А во-вторых, как тебе сидится?

Вика повернулась ко мне и несколько секунд не отводила взгляда, ожидая продолжения. Наконец она неуверенно улыбнулась, видимо, поняв к чему этот вопрос.

– Эмуляторы?

– Ага, – кивнул я. – Если бы существовала реальная опасность полного уничтожения корабля, мы бы летали по коридорам, а не сидели тут. Гравитационные эмуляторы работают, значит, не всё так плохо. Но что-то такое, из-за чего все эвакуировались, произошло.

– Например?

– Не знаю. Смотри, основная система энергоснабжения не работает, значит, двигатели заглушены. Мы движемся в обычном пространстве и без ускорения. Попросту дрейфуем. Экипажа нет, они могли перейти в челноки и находиться рядом с кораблём. Ну, на безопасном удалении.

– А если их всё-таки нет? Вдруг они все погибли?

– Будем верить, что они есть.

– Вот уж не думала, что в космосе придётся полагаться на веру, – криво усмехнулась Вика.

– А я в нас верю. Мы справимся.

– Ты что взял с Земли методичку «Как выжить на мёртвом звездолёте без экипажа»?

– Именно, – я улыбнулся. – И почему это без экипажа? Мы с тобой экипаж. Забыла?

– Это ты забыл: мы никого не можем разбудить. Нас двое: истеричный врач и блаженный пилот челнока! Сомнительный экипаж.

– Лучший! И именно потому, что мы не можем разбудить остальных, мы обязаны справиться! Ребята из нашего экипажа и несколько тысяч будущих колонистов сейчас не могут ни на что повлиять. А мы можем!

– Думаешь, есть шанс? – лёд безнадёги во взгляде Вики начала топить робкая надежда.

– Есть. Нам нужно добраться до поста связи. А он находится за этой дверью.

– Значит, всё-таки отвёртка? – уже более расслабленно хихикнула Вика.

– Отвёрткой в нашей ситуации разве что в ухе чесать, – улыбнулся я, поднимаясь на ноги. – Нет, нам нужен более интеллектуальный и высокотехнологичный метод. Никуда не уходи, я скоро.

***

Если мне не изменяет память, пилота скафа в скафандр упаковывали техники. У меня помощников не оказалось, поэтому возился я долго. Щеголять в «Витязе» мне раньше не приходилось, но системы его мало отличались от «Феникса». А уж в лётном скафе я провёл не один десяток часов. Наконец листы грудной брони с громким щелчком сошлись и зажужжали, герметизируя шов. Закрылся щиток шлема, тут же активировав тактический дисплей, спроецированный на визор. Виски защекотало прикосновение десятков тончайших нитей нейроконтактного геля. Голова закружилась, когда скафандр синхронизировался с мозгом. Полноценным искином скафы не оборудовали – неправильно это давать интеллект оружию. Вроде эксперименты такие проводились, но результаты их публике не представляли. Зато закон Смирнова – Айза, закрепивший за человеком эксклюзивное право на насилие, ратифицировали практически все страны. Ну правда, не должен искусственный интеллект принимать решения о жизни и смерти. Поэтому в любой боевой технике, какой бы совершенной её ни создавали, цифровые помощники только помощниками и оставались, на гашетку всегда жал человек.

 Спустя пару секунд я видел сенсорами скафа, а он чувствовал мои мысли. Нейроконтакный гель, выступающий посредником в симбиозе человека и компьютера, тонкой паутинкой опутал мою голову, подключился к нейронам и теперь напрямую обменивался информацией с мозгом. Ещё мои родители пользовались мозговыми имплантируемыми сопроцессорами, называемые в народе мисками. Установка такого гаджета требовала пусть и незначительного, но всё же хирургического вмешательства. Я и сам в курсантские годы, едва не обзавёлся миской, пусть и не по своей воле. Полёты на скоростях в 10—12 Махов без прямого подключения к системам истребителей были строго запрещены. Да и вряд ли бы нашёлся самоубийца, отважившийся на такое. В общем, мне повезло, что тогда появился нейроконтактный гель. Обеспечивая стабильное беспроводное соединение с нейронами мозга, он не вошёл, а ворвался в человеческую жизнь. Ну и помог мне избежать вживления в голову чипа, которое я считал откровенным варварством.

На лестнице пришлось замедлиться – всё-таки управление махиной в полтонны металла и керамокомпозита требовало осторожности. Проверяя прочность каждой ступени, удерживаясь за стену, спускался я долго и неуклюже. Зато выйдя на административную палубу, я расправил плечи и вальяжно, насколько позволял боевой скафандр, подошёл к рубке.

– Слесаря вызывали? – Повинуясь моему желанию, щиток визора втянулся в шлем, и я деловито подмигнул сидящей у двери Вике.

– Ты же в курсе, как мерзко это выглядит? – она брезгливо скривилась и поводила пальцем вокруг головы, указывая на паутину нейрогеля.

– Ага, – кивнул я, возвращая визор на место. Моего восторга от управления скафом Викина критика убить не могла. – От винта!

Системы «Витязя» быстро нашли точку, куда нужно было вбить клин между двумя створками. Не раздумывая, я вонзил обе ладони в подсвеченное скафом место. Грохот и скрежет гнущегося металла прокатился по коридору. Вскрикнула от неожиданности Вика и, отойдя на несколько шагов, высказала своё мнение о моих умственных способностях. Не обращая внимания на ругань невесты, я потянул створки в стороны. Зажужжали приводы скафандра, запищал индикатор расхода энергии. Створки нехотя дёрнулись и с протяжным скрипом разошлись, образовав проём шириной около метра.

– Вуаля!

– Вот это у вас называли интеллектуальным методом? – Викин скепсис не проходил. – Напомни, где ты учился? Чтоб, не дай бог, мои дети туда не попали!

– Это мы будем вместе решать, – подмигнул я ей.

Скаф пришлось оставить в коридоре – проём оказался слишком узким, а