ей положено быть, и принять решение о посадке. Придётся лететь в белой пелене почти до земли и тщательно выдерживать схему захода. Немного утешал тот факт, что, в отличие от Нарсарсуака, здесь нет таких гор, между которыми пришлось бы лавировать вслепую. Впрочем, встретиться с какой-нибудь высокой ёлкой тоже невеликая радость.

Снизились в облака. По чёрным лобикам крыльев начала разрастаться белая полоска, постепенно охватывая блестящей паутиной всю переднюю часть крыла. Обледенение. У нас на крыльях установлены пневматические подушки, сбрасывающие лёд, но в их использовании есть хитрость: пока лёд тонкий и небольшой, задействовать их бессмысленно. Нужно дождаться, пока нарастёт плотная корочка льда, чтобы надувшаяся подушка могла сбросить её рывком. Но ждать слишком долго тоже нельзя, потому что льда может оказаться слишком много, и пневматике не хватит сил его продавить. Вот и ловишь момент. Снижались «в молоке» – 1000 футов, 700, 500. В какой-то момент почти под крылом начинали проглядывать верхушки ёлок, снова пропадали, и снова появлялись. 400 футов – мы летели над лесом так низко, что можно было разглядеть отдельные веточки прямо под собой, но горизонтальной видимости ещё не было. Илья активировал «подушки» на крыльях и сбросил лёд с плоскостей. На высоте в 300 футов лес закончился, и перед нами в дымке открылось поле с серой полосой асфальта. Мелкий моросящий дождь бил по стеклу и мешал смотреть.

– Вижу полосу.

– Да, я тоже.

Касание, реверс. Дракоша устало срулил с полосы на мокрую стоянку. Полётное время 4 часа 12 минут.

Я открыла дверь и впустила в салон ветер с каплями дождя и мокрыми снежинками. Температура – около ноля. Прямо перед нами находилось здание FBO – от дверей нас отделяли какие-то пятьдесят метров, но сотрудник FBO, подошедший к нашей открытой двери, сказал, что мы пока не имеем права выйти и должны дождаться пограничника в самолете. Мы сидели и с тоской смотрели на двери такого уютного здания, расположенного перед нами, и мечтали, как бы странно это ни звучало, о тёплом туалете. А если честно, хоть о каком-нибудь, хоть за ближайшей ёлкой – в маленьких самолётах удобства не предусмотрены.

Надо отдать должное, пограничник приехал очень быстро и оказался обаятельнейшим дядькой. Стандартные вопросы: цель визита? Есть ли контрабанда, оружие, наркотики? Когда планируете улететь? Мы заученно ответили, что тут транзитом, улетим через два часа. Канадских виз у нас не было, но, самое смешное, что наши паспорта он даже не посмотрел. Попросил выйти из самолета и спросил, не против ли мы, если он осмотрит салон и вещи.

– Да, сколько угодно, – Андрей взмахнул рукой в сторону салона пригласительным жестом.

Пограничник поднялся по лесенке, сделал вид, что осматривает рюкзаки, и внимательно косил на нас карим глазом.

– Интересно, он ведь не вещи смотрит, – тихо сказал Андрей по-русски, – он нашу реакцию оценивает.

– Похоже на то. Ну, пусть оценивает, – хмыкнули мы.

Реакция наша была до крайности равнодушной, поскольку к этому моменту заинтересованность в наших глазах можно было пробудить исключительно упоминанием горячего кофе, ну или просто чего-нибудь горячего. И съедобного. Мы повернулись спиной к самолету, чем, видимо, окончательно удовлетворили пограничника. Он формально потыкал пальцем один из спасательных костюмов, щедрой рукой выдал нам почти неделю, чтобы пересечь Канаду, улыбнулся и растворился в дожде как Бастинда из страны ОЗ. Мы закрыли самолёт и пошли к домику.

Морось, туман и снег с дождём сузили Канаду до маленького пятачка на стоянке и дверей FBO. Внутри было тепло, светло и пахло булочками с корицей. Невероятно уютная отделка в помещениях, туалет с душем, одноразовые зубные щётки и полотенца, трогательные цветы в вазочках, а в воздухе витало какое-то особенное настроение. Поскольку Канада в этот прилёт ограничилась для меня только этими несколькими комнатами, она представилась мне невообразимо волшебной страной. Той, где всё для человека, и, в отличие от известного анекдота, этот человек – именно я.

На стене висели многочисленные грамоты, утверждавшие, что этот FBO— лучший оператор наземного обслуживания в Канаде. Я им сразу поверила. Чашка кофе с умопомрачительной булочкой буквально вернули меня к жизни, я позволила себе расслабиться и просто глазеть по сторонам.

Илья подавал планы, Андрей смотрел погоду. Ещё раз просмотрели сайт американской границы и отправили декларацию по электронной почте, после чего записали выданный нам номер eAPIS. Декларацию надо было отправить не позже, чем за два часа до прибытия, но и раньше мы отправить её тоже не могли, поскольку не знали, когда точно прилетим, а время прилёта обязательно нужно было указать для того, чтобы нас встретили.

– Точно ничего им больше не надо?

– Вот здесь написано, что требуется только отправить заполненную форму, и не нужно звонить, писать, телеграфировать, факсировать. Просто отправьте. И всё.

– Через сколько мы там будем?

– Дай посчитать, – Илья уставился в монитор, – Ох, ни фига себе, какой у нас ветер встречный.

Я заглянула в монитор через его плечо и открыла рот от удивления. Метеокарта напоминала рассыпавшийся колчан с индийскими стрелами – я первый раз в жизни видела на карте указатели ветра с ромбиками. Когда-то на зачёте по метеорологии я отнеслась к ним весьма пренебрежительно, мне в голову не приходило, что придётся столкнуться с ними в реальности.

– Сто узлов прямо в лицо. Мы «везунчики». Нечасто можно встретить на этих высотах такое качественное струйное течение.

– Сколько?! – спросил моментально материализовавшийся у компьютера Андрей, – Мда…

– Но вот здесь воздушная струя поворачивает, – Илья ткнул пальцем куда-то в сторону огромного озера на карте, – и ветер будет дуть сбоку. Уже легче. Четыре с половиной часа получается.

– Нормально. – удовлетворённо ответил Андрей, – Да и аэродромов здесь уже хватает. Если съедим топлива больше, чем запланировали, сможем найти, где заправиться. Ставь время, отправляй декларацию и поехали. Хочется долететь по светлому времени суток, – Андрей потягивался, разминался и ужасно заразно зевал, отходя от компьютера.

Я тоже зевнула, с сожалением посмотрела на мягкий диванчик, камин, поднос с плюшками и пошла к самолёту.

http://transatlantic.free-sky.ru/part4.html

Ледяная короста на самолёте частично стаяла, остатки мы счистили руками. Очень интересно было посмотреть структуру льда, по которой хорошо видно, как он нарастал. Лёд бывает разный – я видела абсолютно прозрачные корки, которые можно было обнаружить только на ощупь, видела, как взрываются шарики белого «попкорна» в ледяном дожде при плюсовой температуре. Как-то сбивала пятисантиметровые сталактиты с грозоразрядников на стабилизаторе. Здесь корка была плотная и ячеистая, чуть подтаявшая, – как глазурь на торте.

Я села в самолёт, испытывая ни с чем несравнимое наслаждение от того, что больше не нужно втискиваться в спасательный костюм.

Всё – мы над континентом. После того как долетим до США, на ближайшие сутки можно будет выдохнуть. Осталось немного – долететь до аэропорта «Ниагара-Фоллс».

Нарушители границы

Взлёт был гораздо спокойнее, чем посадка. Отдельной строкой в голове пульсировала мысль: мы перелетели океан! Мы его перелетели! Как бы там ни было, внизу больше не вода, а твёрдая поверхность континента – совсем другого, непривычного нам, чуждого и интересного, но всё-таки материка. Дракоша почти сразу окунулся в облака и спустя пару минут вынырнул в чистое, пока ещё светлое, небо.

Ветер, как и обещали, дул изо всех сил. 100 узлов, 185 километров в час… Я видела своими глазами ветер в 100 узлов, дующий прямо в лоб! Дракоша очень старался, но с высотой его скорость относительно земли была все меньше и меньше – 182 узла, 170 узлов, 156 узлов! Мы плелись по своему маршруту еле-еле со скоростью древней черепахи. Ниже нашего эшелона ветер был немного меньше, но часовой расход топлива на меньшей высоте полета увеличивается – смысла снижаться не было никакого. Так и тащились на 280-ом эшелоне в надежде на обещанные в прогнозе изменения.

– Ничего, скоро воздушная струя должна развернуться, – убеждал нас Илья.

– Да уж, было бы неплохо, иначе мы здорово выбьемся из графика. Да и по топливу могут начаться вопросы, – вторил ему Андрей.