информацией, полученной OSS, когда Видеман был в Германии, армейские офицеры говорили ему об отвращении к бессмысленным убийствам гражданских лиц на Востоке и что он заметил растущее возмущение в Баварии по отношению к северной Германии и антикатолицизму нацистского режима. Когда Видеман был в пути к своему новому назначению, директор OSS Вильям Дж.Донован спросил Рузвельта, полагает ли он "желательным в свете настоящей ситуации посмотреть, отречётся ли Видеман от своей партии". Однако в этом случае Белый дом и OSS решили не рассматривать далее этот вопрос.

При нахождении в Тяньцзине, чувствуя, что он вскоре должен будет покинуть тонущий корабль, Видеман уже приготовил заметки о своей службе в качестве адъютанта Гитлера, собирая инкриминирующие факты о Гитлере и других высокопоставленных нацистах.

***

Как мы интерпретируем поведение таких людей, как Видеман, или других из консервативного политического спектра, как например Оскар Даумиллер или Герман Корнахер, которые некогда поддерживали Гитлера, но затем дистанцировались от него? Долгое время этот вопрос был безнадёжно политизирован, когда поколение, жившее во время Третьего Рейха, ретроспективно создало версию их собственного соучастия с нацистским режимом, что чрезмерно подчёркивало сопротивление. Это продолжало сильно политизироваться, поскольку дети тех, кто был вовлечён в нацистскую Германию, старались склонить их оправдывать их вовлечение. Однако по мере того, как конфликт между поколениями 1933 и 1968 перестал доминировать в публичных дебатах, стало гораздо легче объяснить в неморалистических терминах сотрудничество немцев с режимом Гитлера – сознательное или бессознательное, добровольное или принудительное, информированное или неинформированное, идеологическое или оппортунистическое, основанное на сговоре или воинственное.

Долгое время существовали тенденции изображать католическую среду, из которой пришло большинство людей полка Листа, как принципиально не отличающуюся от нацистов из-за отсутствия в ней коллективных действий против преступлений, совершённых при режиме Гитлера, и рассматривать консерваторов как по существу такими же, как национал-социалисты, вследствие их роли в приведении Гитлера к власти. Эти взгляды потеряли большую часть своей убедительности. Мы знаем теперь, например, что хотя ключевая ответственность за приход Гитлера к власти лежит на голосовавших за него и на консервативном истэблишменте, причина того, почему было столь мало консервативного сопротивления Гитлеру вплоть до разгара войны, в большой степени была результатом принудительных мер и насилия против ключевых консервативных фигур в 1933 году, тем самым представляя консервативные институты бессильными.

***

Начальная идеологическая дистанция между такими людьми, как Видеман и Даумиллер с одной стороны, и Гитлером с другой, за которой последовала поддержка Гитлера, и конечное сопротивление ему предполагают, что никогда не существовало согласованности между их идеологиями. Скорее это указывает на то, что они всегда рассматривали поддержку Гитлера как "просто" средство продвижения своих собственных политических убеждений, что нисколько не снимает с них ответственности за преступления, совершённые при Гитлере. Хотя действия германских консерваторов были основными в приходе Гитлера к власти, Третий Рейх не был обязательно суммой индивидуальных намерений и предпочтений всех немцев, которые прямо или косвенно внесли свой вклад в назначении Гитлера канцлером Германии. Политические деятели регулярно ведут себя в зависимости от обстоятельств, часто создавая новые политические режимы и институты, лишь отдалённо соотносящиеся с результатами, ожидаемыми большинством вовлечённых деятелей.

Убеждения многих немцев, которые по меньшей мере временно были увлечены национал-социализмом, часто были отличными от идеологической сути собственных убеждений Гитлера, как, например, антисемитизма или веры в неминуемую окончательную победу социал-дарвинизма. Они были привлечены к гитлеровскому режиму по той же причине, по какой европейцы по всему континенту были привлечены к авторитарным, коллективистским режимам: например, разочарованием в либеральной демократии вследствие мирового экономического кризиса, ростом культов лидерства, антибольшевизмом, существенным национализмом, движениями против меньшинств и страхом России.

Возникновение Третьего Рейха, таким образом, было результатом двух наборов случайных факторов, которые оба были лишь косвенно связаны с Первой мировой войной. Первым была ситуация, возникшая в конце 1920‑х и начале 1930‑х, благоприятная для роста авторитарных, коллективистских политических движений. Вторая тесно связана с Гитлером. В случае Германии Гитлер вместе с другими подобными ему нацистскими лидерами – другими словами лидер, который часто не воспринимался гораздо более радикальным, чем его аналоги в остальной части Европы, но в конечном счёте превратился в такового – был единственной жизнеспособной личностью на правом фланге, способной использовать окно возможностей, открытое кризисом в конце 1920‑х и в начале 1930‑х для коллективистских авторитарных движений. Это произошло потому, что другие правые авторитарные коллективистские группы и различные (более умеренные) группировки внутри NSDAP были оттеснены на второй план по совокупности других случайных факторов.

Как результат этой совокупности факторов многие из тех, кто помогал прийти Гитлеру к власти, игнорировали или не видели более радикальных идей Гитлера, полагая, что он и его партия могут быть использованы в качестве инструмента, например, для борьбы с экономическими последствиями депрессии, с большевизмом, для "отмены" Версальского договора, или для установления более консервативного государства. Они либо не осознавали, что базовые убеждения Гитлера заходили гораздо дальше их собственных (другими словами, они предполагали, что более радикальные цели Гитлера следует понимать метафорически), либо недооценивали тот факт, что Гитлер, оказавшись во власти, не станет обходиться с ними как с равными партнёрами, но оттеснит их на второй план, а порой и даже сделает их мишенью, и тем самым использует их как инструмент для продвижения своих собственных базовых убеждений (т.е. они предполагали, что Гитлер не будет в состоянии исполнить свои более радикальные цели).

Приход Гитлера к власти и поддержка, которую он, по меньшей мере временно, получил от широких слоёв консервативной среды, были таким образом результатом целой серии случайных факторов. Однако процесс, который мы здесь видели, является обычным для подъёма харизматичных лидеров, которые стремятся получить контроль над обществом, которое они хотят разрушить. Они делают это использованием определённых традиционных черт общества, которое они желают трансформировать, на чём они играют во время серьёзных деструкций и кризисов. Эти черты позволяют им приобрести широкую поддержку. Обращение Гитлера к обеим этим целям, которые формально соответствовали целям многих консерваторов Германии и идеям Kameradschaft, основанным на его мифическом военном опыте в полку Листа, тем самым привлекло столь многих немцев для помощи в приходе Гитлера к власти. Однако это также позволило Гитлеру, когда он оказался во власти, проводить такую политику, что многие немцы, изначально согласные с Гитлером, включая таких людей, как Видеман и Даумиллер, стали сожалеть об этом.

***

Для самого Гитлера его опыт Первой мировой войны в полку Листа имел важнейшее значение в том, как он вёл Вторую мировую войну.

Гитлер не был "сделан" Великой войной, как мы видели. И он не рассматривал