моя вина?! Думаете, я совсем тупая?! Хватит рисовать из меня невесть кого! Я ничего не знаю! – она вновь сорвалась, предчувствуя остроту в лёгких.

– Но-но-но! Не надо будить нижний крик. Вы не первая подозреваемая сэва. Эти стены отразят вопль, возвращая назад. Будет больно.

Реми злобно сощурилась, скрипя зубами.

– А что вы хотите тогда услышать?

– Правду, – Ульрих наклонился вперёд, заостряя внимание на ней. – Если вы не готовы к признанию – это ничего. Мы подождём. Здесь полно уютный камер два на два метра. Правда без окон и отопление так себе, а осень в столице холодная. Зато кормят. Чаще чем раз в сутки. Будет хлеб, и даже каша на воде. Не шикарные апартаменты, но и вы не благородная сэва, думаю привыкните быстро.

Скрестив руки на груди, Реми мягко прошлась по родословной Ульриха, сопроводив речь дополнительными едкими комплиментами с участием птиц и червей. Она очаровательно улыбнулась, когда он поморщился.

– Вы не похожи на девушек вашего положения. Следует быть более воспитанной со служителем закона, – процедил он. – Должны же понимать, что у каждого вашего слова будет последствие.

В ответ она выставила средний палец, восклицая:

– Да, действительно, где мои манеры! Видимо, не научили, как правильно вести себя в застенках вороньего гнезда! Но вы же такой представительный сударь, наверняка знаете, как воспитывать таких негодниц, как я. Только воспитывая и вы не забудьте о последствиях своих действий.

– Острый язычок. Как и должно быть у юной революционерки. Никакого уважения к сэвам и закону. Отец наверняка вами гордится. Вот вы утверждаете, что ничего не знали. А как вы не могли знать, что вы тоже сэва? Неужели мы что-то упустили и теперь по стране ходят желтоглазые человечки с острым слухом и зрением?

Реми смутилась. А эта воронья падаль не мытьём, так катаньем лезет в душу, пытаясь хоть что-то вынуть.

– Я была нормальной до театра. Говорила же. Там что-то случилось со мной. И я стала такой.

– Есть способ заглушить сэву, – Ульрих решил подкинуть косточку, заметив, как заинтересовалась девушка. Он, сделав вид, что думает, вынуждая её раздражаться сильнее, и заговорил медленно: – Наши младенцы громко кричат. Иногда крик становится нижним, что несёт угрозу таким слабеньким человечкам. Тогда малышам дают молоко. Особенное молочко из особенных травок. В больших концентрациях он может даже погасить сияние детских глаз, а если превысить дозу – убить.

Она хотела было что-то сказать, но осеклась. Только открывала рот, обращаясь к воспоминаниям. А потом прерывисто выдохнула, стекленея на глазах. Такое не подделаешь. Осознание предательства близких людей.

– Молоко, – облизнув губы, через силу выговорила она. – Мне с детства давали молоко. Паша говорил, что в нём особые витамины, ведь я была хилым ребёнком. Часто болела. Кружилась голова и я ходила во сне. Каждые недели две он приносил его перед сном.

– Тебе от него становилось легче?

«Я от него не видела сны», – но девушка промолчала.

– На этом пока всё. Вам нужно время обдумать свои слова.

Реми вырвалась из воспоминаний и хмуро уставилась на поднявшегося Ульриха. Мужчина выглядел чересчур довольным и ей захотелось насолить ему, но она не знала как. Он здесь, чтобы выжать из неё всё до капли, а она не знает, как это остановить!

В дверь постучали и на пороге появился младший офицер в сопровождении высокого, черноволосого мужчины в мундире с незнакомыми знаками отличия. Он сухо оглядел Реми, его брови приподнялись, будто он узнал её, а потом сэв сосредоточился на советнике.

– Что здесь происходит?

– Господин граф, Роман Беркут, какая встреча! Вы быстро обо всём узнали.

– А разве могло быть иначе, если вы взяли мою дочь под стражу и допрашиваете как какую-то вшивую человечку? Думаете, не найдётся способа охолодить вас?

Лицо Ульриха превратилось в холодную маску. Он сумрачно глянул на подмигнувшую ему Реми и, пожевав губы, произнёс спокойным тоном:

– Кроме заявлений вашего сына, нет никаких доказательств, что эта сэва является вашей дочерью, господин граф. А обстоятельства её обнаружения крайне подозрительны, как и поведение данной особы. Прежде чем не выясним всё о её прошлом, было бы крайне неразумно выпускать девицу.

– А как вам это доказательство, – Роман Беркут вытащил из скрытого кармана мундира небольшую фотографию и протянул её Ульриху. – Вы прежде уже видели этот портрет, но стоит освежить воспоминания.

Реми не удержалась и подошла к мужчинам, из-за плеча глядя на фотографию. На ней была изображена она сама. Старше и немного иначе. Чуть глубже посажены добрые глаза, губы мягче и линия скул круглее. Но в остальном – несомненное сходство!

– Это моя мама? – осторожно спросила она, глядя на настоящего отца.

Что-то в нём было такое, что отличало его от Рене. Может жёстче взгляд? Осанка или какая-то струна внутри, о которую легко порезаться. Внешне они, наверное, похожи. Правда он выше и крупнее, чем сын. Короткая борода делает лицо квадратным, и глаза, они были слишком жёлтыми. А от того казались неестественными. Звериными. Реми передёрнула плечами от неприятного ощущения.

И этот холодный старший сэв – её отец?

– Да, Ремия Беркут, дочь Алисии Беркут. Старшая сэва, графиня из рода Беркутов, – он отвечал ей, но смотрел исключительно на Ульриха, словами надавливая на мужчину.

Тот и рад бы ответить, но сейчас все его карты биты. На Реми не было ничего, кроме подозрений, а их недостаточно, чтобы задержать девушку, выглядевшую совсем как Алисия Беркут. Девушку, которую признал как Рене Беркут, так и его отец.

– В таком случае, вы свободны, госпожа графиня, – без улыбки заявил Ульрих, разворачиваясь к Реми. – Простите за неподобающее обращение, обстоятельства были исключительными. В дальнейшем рассчитываю на сотрудничество в поисках ваших похитителей.

Реми обошла Ульриха, вставая рядом с Романом Беркутом, вблизи ощущая мощную волну силы, исходившую от этого сэва. Он положил руку ей на плечо, словно предугадывая её намерение сказать что-то неприятное и злое.

– Что именно вы хотите от меня?

– Постарайтесь вспомнить названия городов, где вы проживали. Имена людей, с которыми контактировал Дмитрий или Павел. Мы должны поэтапно составить карту ваших перемещений за эти годы. Возможно, это поможет выйти на похитителей или на другие ячейки ревунов.

Рука Романа сделалась горячее, она давила на Реми, будто состоя из адского пламени.

– Сделаю всё, что в моих силах. Но боюсь, мало чем смогу помочь. Оте… Дмитрий не посвящал меня в свои планы, а события детства помню слабо. Мы жили обособленно и у нас не бывало гостей.

– Вы уж постарайтесь. Мало ли что может ещё случится. Стоит обезопасить вас и вашу