При свете фонарей, Инга выглядела доброжелательно, но слишком уж наивно. Белокурая, лет сорока, в скромном, зелёным платье, но с дорогими украшениями. Она коротко стригла волосы, завивая их как волну с правой стороны, и мало пользовалась косметикой. Одинаково хорошо подходила и к представительному приёму в графском доме, и к посещению церковных собраний. Слишком милая для никак не утихавшей Реми.

– Как они могли так обойтись с Рене? – порывисто выпалила девушка и даже водитель, сидевший за стеклом, вздрогнул от резкости вопроса. – Он же один из вас. Это давление могло его убить!

Инга сморщила нос, потом вновь улыбнулась, как-то заискивающе, словно пытаясь про себя подобрать правильные слова, которые Реми будет готова услышать.

– Мы не люди, Ремия. Нас часто обвиняют в буржуазных замашках, в потворстве низменным порывам, в том, что мы купаемся в роскоши, не заботясь о черни. Но подумай – даже сын графа несёт ответственность за свои действия. Мы единственная защита людей от морликаев, – она провела рукой справа налево, будто помахав крыльями, отгоняя нечистую силу. – Это несёт в себе определённые обязательства. Рене является курсантом Ролльской академии боевых сэв. Со второго курса он, как и его сокурсники, приступил к патрулированию городских улиц. Так действуют по всей империи. Наши дети первыми бросаются к разрывам, оберегая людей. А он ушёл с дежурства. Влез в кабинет своего командира и украл важные сведения. Чудо, что ему удалось вернуть тебя целой и невредимой. А что, если бы действия неопытного курсанта привели бы к тому, что Дмитрий снова сбежал бы с тобой? Ты могла погибнуть. Он сунул нос в то, чего не понимал. За такое его обязаны исключить из академии. Вместе с остальными.

– Мне казалось здесь уместнее награда. Я же вернулась домой, – пробормотала Реми. – Если закон так суров и однозначен, зачем эти бесчеловечные пытки?

– Потому что командир Виктор Гриф ценит Рене. И уважает наш дом. Он отпустил Вивьен, чтобы она успела предупредить Романа о происходящем. Именно так отец нашёл тебя, – Инга облизнула губы, наклоняясь вперёд. Она говорила негромко, чтобы водитель не слышал их беседу. Только острый сэвский слух позволял Реми слышать её слова. – Виктор выбрал наказание, которое не использовали несколько десятков лет именно потому, что оно такое суровое. Младший сэв лишился бы слуха от этого давления, но не Рене. Он выстоял, потому что он Беркут. Потому что он сын своего отца. Это давление используется, чтобы приглушить инстинкты, сделать сэва более послушным. После такого никто не посмеет требовать исключения Рене из академии.

– А академия для Рене – это всё?

– Испокон веку практически все члены семьи Беркут являются боевыми, а не светскими сэвами. Чтобы прямой наследника графа был исключён? Это уничтожит Рене и поставит пятно на репутацию твоего отца.

– Что-то он не шибко был рад меня видеть.

Инга положила руку на колено Реми, чуть сжимая его. Она вновь превратилась в мягкую женщину с тёплой улыбкой на устах.

– А как иначе? Он же военный. Для них естественно терять друзей и близких. Он лучше обучен укрощать горе, чем жить с ним. Потребуется время, чтобы Роман оттаял и принял тебя. Но, поверь, за этой холодной маской скрывается любящее сердце! – Инга улыбнулась вновь и Реми осторожно ответила на улыбку.

* * *

Городское поместье семейства Беркут имело перед собой средней величины дворик с оградой и кованными воротами, само двухэтажное, окрашенное в приятный, голубой цвет, и при свете фонарей казался почти сказочным. На втором этаже располагался балкон с высокими, пухлыми колоннами, а на самом верху – застеклённая башенка с птичьим флюгером. По обе стороны от здания находились хозяйственные постройки, а в центре двора клумбы с фонтаном, уже отключённом из-за наступления холодов.

Инга отпустила водителя и провела Ремию внутрь. Сейчас большая часть слуг спала – время за полночь, но для девушки разбудили служанок, чтобы они помогли ей переодеться, вымыться и отужинать.

– Я взяла на себя смелость распорядиться, чтобы подготовили комнаты твоей матери, – деликатно заговорила Инга, за руку ведя Реми под любопытные взгляды неспящей прислуги. – Твоя детская слишком мала, а ведь ты выросла в настоящую леди. И выглядишь в точности, как она! Та же фигурка, цвет волос и глаз. Я будто гляжу в прошлое.

– Вы знали мою маму?

Лёгкая тень проскользнула по лицу Инги, застывшую на пороге комнаты.

– Мы были подругами, – она чуть поджала губы, с печалью глядя на Реми. – Иногда я гадаю, как сложилась бы наша жизнь, если бы не те события. Были бы мы счастливее?..

Женщина, стирая грусть с лица, очнулась и отбросила прошлое, раскрывая двери и пропуская Реми внутрь. Это была гостевая комната, из которой вели двери в небольшую, уютную спаленку с одной стороны, а с другой – в ванную и гардеробную.

Было заметно, что чехлы сняты совсем недавно и комнату проветривали, однако запах пыли и запустения всё ещё держался в воздухе. Реми отметила, насколько роскошно выглядит это место. Слишком богато для девчонки, выросшей на чемоданах.

Огромная кровать почти в половину комнаты потрясала количеством подушек и тяжеловесным двухсоставным балдахином в зелёных тонах. Окна, выходящие на задний дворик с беседкой, открывали вид на городской парк, ныне утопавший в золотых и красных листьях. С небольших тумбочек на неё смотрели портреты незнакомцев, а напротив кровати уместился туалетный столик с высоким ажурным зеркалом и десятком баночек, вытащенных из полочек под ним.

От слабого ветра ветви деревьев царапали стёкла, и где-то негромко пела ночная птица. Подойдя к окну, Реми заметила внизу кормушку, качающуюся в полутьме.

Комната успела прогреться – ради неё включили отопление. Запустили водопровод, и она, впервые со вчерашнего дня, смогла нормально вымыться. Девушка не допустила до себя служанок, предпочтя самостоятельно заняться собой. Её поразило количество изысканной одежды в гардеробной, ныне устаревшей, но всё ещё очень красивой. Зайдя внутрь, она задержалась на мгновение, впитывая в себя остатки аромата женских духов.

– Мама, – она вздрогнула, будто на миг окунувшись куда-то глубоко-глубоко внутрь себя, воскрешая нечто утерянное. Прикосновение женской руки к щеке, влажный поцелуй в лоб, касание глаз и мягкое объятие. Нижняя губа Реми задрожала, и она медленно опустилась вниз.

«Как он мог так поступить со мной? За что? Он лгал каждый день. Обо всём!» – она захотела возненавидеть его, но не смогла. «Я должна найти Дмитрия. Должен быть правильный ответ, который всё объяснит!»

Она не могла долго так сидеть – скоро вернулись служанки с ужином, и