говорили. Подыщите герою запоминающееся, но не вычурное имя. Если он мелок - называйте фамилию, имя и отчество полностью. Велик - наградите обидным прозвищем.

Следите за речью героя. Выписывая дворянина, не позволяйте ему выражаться в манере прапорщика внутренних войск. Я понимаю, что все господа - в Париже, но все же.

Отождествитесь с героем. Сделает ли это читатель - наплевать, вы за читателя не в ответе; мало ли, кто это прочтет. Но сами вы должны влезть в шкуру героя и посмотреть, сумеет ли он справиться с тем, что вы ему приготовили. Между прочим, Гамлет был толст и страдал одышкой - Гертруда называет его "жирой" и "задыхающимся". Я не знаю, как воспринимались в ту эпоху люди с подобной комплекцией, но неожиданный образ заставляет задуматься, а внутренняя неустроенность Гамлета предстает в ином свете. Я не собираюсь толковать Шекспира, но все же посмею заметить, что события в его пьесах - неспроста, вероятно - представляют собой именно что "много шума из ничего". Мировая трагедия вырастает из ерунды, на ровном месте - из старческой придури ("Король Лир"), из шестидневного романа двух школьников ("Ромео и Джульетта"), из ведьминского наваждения ("Макбет"). Возможно, что из гамлетовских "комплексов" - тоже (я вовсе не имею в виду, что к ним сводится все дальнейшее). Сложнейший мир с неразрешимыми вопросами рождается из пустоты - вполне божественный акт.

Лучше всего самого Бога и сделать главным героем - не называя, конечно, напрямую. Те, кого принято называть классиками, так и поступают. Впрочем, меня занесло, я увлекся - извините.

О фокальном персонаже

Я далек от теории книгосложения и до сего момента ничего не слышал о фокальном персонаже. Тем более, что привык, повторяю, относить персонажей к драматургии. Но ладно, смирюсь.

Так вот: фокальный персонаж - фигура, в восприятии которой представлен тот или иной эпизод.

Госпожа Барякина считает, что читатель должен отождествляться с персонажем (героем), сопереживать ему, а потому важно не смешивать точки зрения. Пишешь, что говорит и думает Петя - так и пиши все время, что это Петя, а не меняй его на "несчастного молодого человека". Иначе у читателя разовьется когнитивный диссонанс, как у собаки, приученной к квадратам и кругам, но не знакомой с овалами.

Далее предлагается, в частности:

Одна сцена - одна точка зрения. Настя достала из кармана бластер. "Ну сейчас ты у меня получишь!" - подумала она. Четвероухий монстр съежился. "Только не в пузо! Только не в пузо!" - мысленно взмолился он. Такое повествование называется "прыганье по головам": в одном предложении мы смотрим на происходящее глазами Насти, в другом - глазами монстра.

Не хочу комментировать. Я беспокоюсь о глазах читателей и предлагаю обойтись вообще без этой душераздирающей сцены.

Почему бы и не попрыгать по головам? Вот вам ситуация глазами сразу нескольких фокальных персонажей. Их пятеро на половине страницы. Обозначать их не то что незачем, но даже нельзя по сюжетным соображениям.

Это Армстронг... Он глядит на меня исподтишка... У него глава ненормального... А вдруг он вовсе и не врач... Так оно и есть! Он псих, сбежавший из лечебницы, который выдает себя за врача... Да, я не ошибаюсь... Может, сказать им?.. А может, лучше закричать?.. Нет, не надо, он только насторожится... Потом, вид у него самый что ни на есть нормальный... Который час? Четверть четвертого!.. Господи, я тоже того и гляди рехнусь... Да, это Армстронг... Вот он смотрит на меня... Нет, до меня им не добраться -- руки коротки! Я сумею за себя постоять... Не первый раз в опасной переделке. Но куда, к черту, мог деваться револьвер?.. Кто его взял? Ни у кого его нет, это мы проверили. Нас всех обыскали... Ни у кого его не может быть... Но кто-то знает, где он... Они все сходят с ума... Они уже спятили... боятся умереть. Все мы боимся умереть... И я боюсь умереть... но это не помешает нам умереть... "Катафалк подан". Где я это читал? Девчонка... Надо следить за девчонкой. Да, буду следить за ней... Без четверти четыре... всего без двадцати четыре. Наверно, часы остановились... Я ничего не понимаю... ничего. Быть такого не могло... И все же было!.. Почему мы не просыпаемся? Проснитесь -- день Страшного Суда настал! Я не могу думать, мысли разбегаются... Голова. С головой что-то неладное... голова просто разламывается... чуть не лопается... Быть такого не может... Который час? Господи! Всего без четверти четыре. Только не терять головы... Только не терять головы... Главное, не терять головы... Тогда нет ничего проще -- ведь все продумано до малейших деталей. Но никто не должен заподозрить. И тогда они поверят. Не могут не поверить. На ком из них остановить выбор? Вот в чем вопрос -- на ком? Наверное... да, да, пожалуй, на нем.

Это Агата Кристи, "Десять негритят". Ну никак не Шекспир и не Набоков, согласитесь, а то еще подумаете, что я совсем зазнался, возомнил себя могущим обниматься с гениями и поплевываю на общество с орбиты. Нет, это всего лишь автор женских детективов, местами иронических.

До которого нынешним "королевам" жанра, сильно востребованным и популярным - как до звезды.

Фильтрованная позиция

Вот кое-что техническое, существенное - написанное, правда, не автором труда, к которому я прицепился, а Риной Грант, опирающаяся, в свою очередь, на труды Б. Успенского.

Речь идет о неуместном авторском вмешательстве.

Фильтрованная позиция: "Он взял со стола книгу. - Тяжелая, - подумал он".

Прямая позиция: "Он взял со стола книгу. - Тяжелая!"

Разница очевидна. Не влезайте без надобности, не комментируйте поступки героя, если можно без этого обойтись. А если уж комментируете, старайтесь разнообразить лексикон. Если "подумал" - то как? Мрачно или весело? Озабоченно? Можно и здесь обойтись без встревания, написав: "Он взял со стола книгу и нахмурился: тяжелая!"

Вообще, я не против комментирования, но нужно соблюдать меру. Прямая позиция глубже, как справедливо отмечается в тексте, но часто приходится полагаться на интуицию. Иногда автор вмешивается сознательно и - по возможности, ненавязчиво - подталкивает читателя к желательному восприятию. Тогда и появляются характеристики того, как именно подумал или выразился герой. Они уместны там, где не очевидны в самой мысли или фразе. Неплохо задать диссонанс: мысль мрачная, а герой думает ее весело. И наоборот. Смотрите, что у вас за герой - если он выведен моральным уродом, то даже самые безобидные, лаконичные мысли ни о чем, приведенные в режиме "прямой речи", будут выглядеть ужасающими