делал то, что хотел. Пусть кому-то это причиняло боль, но больнее всего было мне. Когда умерла мать, я стал ненавидеть весь мир.

Я хотел утопить его в своей ненависти. Я донимал отца, даже стоял на крыше, испытывая его терпение. Он мог поступить как умный человек: отослать меня в какой-нибудь кадетский корпус, в военную школу, частный интернат. Но он этого не делал.

Чувство вины. Вот что это было. Оно двигало им, и он прекрасно знал, что я играю на этом. И теперь это же было с Ингой. Она чувствует себя виноватой, потому что осталась жива, а отец умер, что она вошла в нашу семью и сделала меня таким.

Это не так. Я так не чувствую и не думаю. Но она должна бороться, показывать свои острые зубки и коготки.

Каждый хотел меня приручить, подстроить под себя. Отец делал своей копией, продолжением. Но я сопротивлялся. Я бросал вызов, пусть это кому-то не нравилось, но это часть меня, часть моей жизни. И сейчас ей стала Инга.

Нет, я не воспринимаю ее как женщину старше меня. Я хочу, давно хочу, и я не разочаровался ни на секунду. Мне нравится с ней играть, то, как она теряет контроль над ситуацией, то, как быстро возбуждается, как открыто меня принимает.

Наши игры возбуждают и будоражат, и это только начало. Я не собираюсь останавливаться.

— Ты уверена?

— Да. А что, тебе слабо, мальчик?

Нагло улыбается, снимает с запястья резинку, собирает длинные волосы, делает из них высокий хвост.

— Ты проиграешь, — отхожу, достаю из кармана кожаной куртки сигареты и зажигалку, закуриваю, выпуская дым, смотрю на Ингу сквозь него.

— Посмотрим.

— Ты уже возбуждена и хочешь меня.

— Не льсти себе, Макс. Ты можешь говорить так со своим однокурсником. Или с той девочкой, как ее, кстати, зовут, Маша? Ты же с ней дружил. Или все еще дружишь? Ах, да, значение верности и преданности тебе незнакомо.

Хочет задеть меня. Ухмыляюсь.

Да, незнакомо. Я в это дерьмо не верю. Но вполне может быть, что я на какое-то время остановлюсь на одном человеке. И это, скорее всего, будет она.

— Оно незнакомо мне так же, как и твоему мужу.

Сожалел ли я о смерти отца? Нет. Пусть он мне много дал, и я ни в чем не нуждаюсь, но нет.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю.

Инга хмурит брови, делает несколько шагов в сторону, облизывает губы. На ней простые облегающие джинсы, ботинки, белая футболка, без макияжа и с этим хвостиком на голове ей легко можно дать года двадцать три, не больше. Не хватало, чтобы она опять загрузилась и о чем-то задумалась.

— Я даю тебе фору. Дом большой. Давай поиграем в прятки. Но если я найду, если я тебя поймаю, я буду делать все, что хочу.

Дыхание Инги участилось, плотно сжала губы, высоко вздернула подбородок.

— Господи, Макс, какой же ты самоуверенный. И почему эту спесь никто никак сбить не может?

— Я избавлюсь от нее добровольно, сам. Поэтому… один, два, — склонив голову, смотрю на Ингу, ее взгляд мечется по комнате, — три…

На счет «четыре» она бросилась к соседней двери около кухни. Там были служебные помещения, оттуда можно было попасть на второй этаж дома или в гараж. Из него была дверь в подвал, а там на улицу, но все двери закрыты.

Прикрыл глаза, откинулся на спинку дивана, сделал глубокую затяжку, кровь уже начинала закипать в венах, мышцы напряглись. Я возбуждался, представлял одну картинку ярче другой. Встал, подошел к окну, открыл его, затушив окурок о раму, выбросил его на улицу, в лицо подул прохладный воздух.

Пошел по другой лестнице наверх, медленно, разминая суставы, начал с первой комнаты, это была кладовка, дальше гостевая спальня, еще одна, проверил ванные комнаты, зайдя внутрь. Нет, Инги здесь точно нет.

Дальше был кабинет отца, в нем никто ничего не трогал, полки с книгами, покрытые пылью, большой дубовый стол, я готов облить здесь все бензином и поджечь, может быть, я когда-то так и сделаю.

На другой стороне была хозяйская спальня, еще два помещения, они в будущем должны были стать детскими комнатами для новых отпрысков Самойловых. Последней, в самом торце, была моя бывшая комната, рядом только дверь на чердак с крутой лестницей, мое любимое помещение в доме.

Зашел к себе, давно здесь не был, месяца три, наверное, в прошлый раз даже не поднимался, спал на диване и мылся в душевой для персонала. Здесь все осталось так же, как было два года назад, постеры на стенах с моими любимыми героями игр и бойцами тайского бокса, груша, полуперчатки, стол с тетрадями и книгами, огромная плазма на стене.

Остановился, прислушался, если Инга здесь, то я услышу ее дыхание, почувствую ее запах. Но ее здесь не было. Неужели она так хорошо спряталась, или я пошел не по тому следу? Вышел, хотел было пойти вниз, но остановился у двери на чердак, резко открыл ее, начал подниматься, а когда оказался в низком помещении с одним лишь небольшим окном, осмотрелся.

Достаточное количество старых вещей были навалено в углу, прикрытых тряпками. Там коробки с моими детскими игрушками и с мамиными вещами. Я знал, что они здесь. Я не дал отцу их выкинуть, поэтому сам притащил наверх.

— Инга, Инга, Инга. Где же моя сексуальная и такая желанная мачеха? Ты где-то здесь? Дрожишь от страха, от желания? Или я ошибся?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Подошел слишком близко, рассматривая ставшую со временем серой ткань. Через окно пробивался лишь тусклый свет луны, небо наконец прояснилось. Зря не взял телефон, он так и остался лежать внизу на камине. Можно было посветить фонариком.

Подошел ближе, отодвинул ткань. От неожиданности вскрикнул, но не успел отпрыгнуть в сторону, как на меня свалился весь этот хлам. Упал, ударился локтем, простонал.

— Черт!

А потом услышал шаги, стук двери. Это была она. Сбежала, сучка. Оказалось, она хитрее меня, но это заводит еще больше. Отпихнул все коробки, рванул за девушкой следом, перепрыгивая через одну ступеньку, выламывая дверь.

Инга была от меня буквально на расстоянии вытянутой руки. Она не успела добежать до лестницы, когда я схватил ее за футболку и силой дернул на себя, прижимая спиной к груди.

— Умница! Молодец! Что ты еще придумаешь? Ну, скажи мне, что?

Опять взвыл от боли, когда она каблуком ботинка ударила по ноге, снова кинулась бежать, но в темноте зацепилась за перила и чуть было не покатилась вниз