глаз, в них были искорки хмеля, на губах довольная улыбка. Боря в принципе был симпатичным мужчиной, но немного не в моем вкусе. Небольшого роста, темные волосы зачесаны назад, по мне — так перебор с гелем.

Модная приталенная рубашка, легкая щетина, на шее видна толстая золотая цепочка. Раньше он был проще, но сейчас его можно понять, у него преуспевающий бизнес, он хорошо зарабатывает, может себе позволить выглядеть пусть не на миллион долларов, но хотя бы на пару тысяч.

Борис начал меня уводить в сторону, за большую кадку с живой раскидистой пальмой, а я, не сопротивляясь, пошла.

— Ну, как ты живешь, Инга? На лице написано, что хорошо. Неужели так Север влияет на женщину? Ты там завела любовника?

Господи, он туда же. Почему у них все помешано на сексе? Почему нельзя просто хорошо выглядеть? Хотя я не считаю, что я выгляжу прекрасно, я устала и запуталась, мне нужен апгрейд.

— Да, Борис, ты прав, — наклонилась к мужчине и громким шепотом произнесла на ухо. — Там, на Севере, как ты говоришь, я завела двух любовников одновременно. Один берет меня сзади, другой спереди. Боже мой, это незабываемое наслаждение.

Это была всего лишь шутка, но Борис напрягся, отклонил голову, взглянул мне в глаза, дернул кадыком, сглатывая слюну. Я засмеялась ему в лицо, понимая, что он поверил в это все, и хотела было уже отойти. Но он прижал меня к себе за талию, зафиксировав рукой, больно впиваясь пальцами в кожу, а другой ухватился за волосы, собранные хвост.

— Я всегда знал, что ты сучка. Похотливая маленькая сучка. Ванька рассказывал, как трахал тебя на каждом углу, как ты извивалась, стонала и просила еще.

Что? Что он такое несет? Когда Ваня мог об этом рассказать? Это правда? Я напряглась.

— Боря, отпусти меня!

— Нет, зачем? Тебе же это нравится. Ванька рассказывал, как ты любила пожестче, и что при этом он шлепал тебя по ягодицам, оставляя красные следы.

Боже мой, нет, этого не может быть. Это было всего один раз. И то мы немного перебрали вина, и я не скажу, что это мне понравилось.

— Так что я, Инга, к твоим услугам. Когда ты захочешь, где ты захочешь. Я могу все это воплотить.

— Ты больной, нет? Мы, вообще-то, в ресторане и празднуем годовщину вашей с Мариной свадьбы. Отпусти меня! Отпусти, я сказала!

Начала сопротивляться, упираясь мужчине в грудь. Но Борис только мерзко улыбался, не выпуская меня из своих рук.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, ты строптивая штучка. Интересно было бы тебя обуздать. Нет, у Семена это не получится, я так и сказал Маринке, что это дохлый номер. Мы даже поспорили с ней.

— Вы совсем больные, что ли? Боря, отпусти! Отпусти меня!

Начала вырываться сильнее, повысила голос. Злость накатила моментально. Нет, я не стану это терпеть. Не стану. Я должна давать отпор всегда. И не быть слабой овцой.

Замахнулась, с силой ударила мужчину по щеке. Борис откинул голову, ладонь обожгло. Хватка ослабла, я отступила на несколько шагов, тряся рукой. А Борис, лишь повернувшись в мою сторону, повел челюстью и снова мерзко улыбнулся.

— Ну-ну. Увидимся еще. И Маринке ни слова.

— А то что?

— Она все равно не поверит. Или… я расскажу ей совсем другую версию нашего с тобой общения. То, что ты ко мне приставала.

— Какой ты гадкий, Боря, блин, зачем? Зачем ты это делаешь?

— Так. Просто. Жить как-то стало скучно. А тут ты вернулась. Все вернулись. Удивительно.

— Боря, о чем ты?

Но он махнул рукой, ушел в зал, оставив меня одну, ничего не понимающую. О чем он говорит? Кто вернулся? Кто это все? Он имеет в виду Ивана? Но нет. Этого не может быть. Иван мертв. Два года как мертв.

Или тот, кого я вчера видела в торговом центре, не был моей галлюцинацией? Не был больным воображением, а все было правдой и реальностью? Этого не может быть, Ваня не мог так поступить со мной. Или мог?

Инсценировать смерть, похоронить себя в закрытом гробу, повесить все проблемы компании и долги на меня и смотреть со стороны, выкручусь я из этого дерьма или нет.

Разве любящий муж мог так мог со мной поступить? Тот, кого я два года оплакивала и кое-как находила в себе силы жить?

Меня накрыл ступор. В голове было много мыслей. Я не знала, с какой начать.

Глава 21

— Здесь не курят.

— Ну, Макс…

— Дай сюда.

— Противный какой.

Машка обиженно дует губы, но я отбираю у нее тонкую сигарету, при этом сам делаю глубокую затяжку, выпуская дым в потолок.

— А сам, что ты делаешь? Дай, это мое.

— Я сказал, здесь не курят.

— Но ты же куришь.

— Мне можно. Это мой дом.

Вербина ерзает у меня на коленях, откидывает за спину светлые волосы и дует губы. В гостиной играет музыка, на кухне около окна собрались ребята. Арнольд рассказывает анекдоты, все девчонки, окружившие его, громко смеются, Арни красавчик, через пару минут точно одна из них будет ему уже сосать.

Даже не понимаю, как так получилось, что в моей квартире возникла стихийная вечеринка. Я всего лишь пригласил Арнольда после тренировки ко мне, не хотел быть один. Сейчас ловлю себя на мысли, что мне невыносимо находиться дома в одиночестве, хотя раньше я это любил.

Любил быть со своими мыслями один на один. Любил обдумывать будущий день. Решать, что сделаю дальше. А сейчас, когда Инги нет рядом, все мои мысли крутятся вокруг нее. Где она? Что делает? Куда пошла? Как выглядит? Грустит? Улыбается? А если улыбается, то кому?

И вот тому, кому она улыбается, мне хочется сразу сломать челюсть.

Делаю снова затяжку Машкиной сигаретой, вишневый дым обволакивает все во рту, он остается на языке, на рецепторах, проникает внутрь.

— Дрянь какая, как ты это куришь?

— Это женские сигареты. Отдай.

— Я сказал, что в моем доме не курят.

Это правда. Я позволяю себе редко, только в своей комнате, открыв окно. Не выношу, когда все вокруг прокурено, а еще когда бардак и грязь. Психолог, к которому я ходил несколько лет, говорил, что это некая степень контроля. Контроль я люблю.

Но сегодня мои друзья, точнее, знакомые или какие-то кореша Арни наверняка насвинячили. Ладно, хорошо, я это переживу. Сейчас я поглядываю на дверь, хоть и Машка привлекает к себе внимание.

Нет, ее ничему не учат мои уроки, она думает, что я